Магия. Инкорпорейтед
Шрифт:
— Не могу согласиться с вами. Весь мой бизнес ведется по записи.
— Понятно, — согласился он. — Вы же бизнесмен. А у профессионалов ситуация несколько иная. Если вы просите зубного врача удалить вам зуб, и он делает это, вы обязаны заплатить ему, даже если о гонораре и не упоминалось…
— Совершенно верно, — перебил я, — но здесь нет параллели. Бидди не вырвал зуб.
— Кое-что он сделал, — настаивал Дитворт. — Он требует с вас за осмотр, который он провел до подписания контракта.
— Об оплате за эту услугу не было и речи.
— Вот
— Но я не принадлежу к вашей ассоциации!
— Знаю. Я объяснил это другим директорам, но они настаивают, чтобы дело было как-то урегулировано. Сам я не порицаю вас, но вы должны понять наше положение. Мы не можем принять вас в члены ассоциации, пока это дело не будет улажено в пользу доктора Бидди.
— Почему вы решили, что я хочу вступить в вашу ассоциацию?
Он обиженно взглянул на меня.
— Я не рассчитывал, что вы займете такую позицию, мистер Фрезер. Людям вашего калибра ассоциация необходима. Вы должны будете вступить в нее из-за ваших же интересов, поскольку теперь будет очень трудно получить волшебство где-либо, кроме членов ассоциации. Мы хотим помочь вам, и вы, пожалуйста, не затрудняйте нас.
Я встал.
— Боюсь, что вам лучше обратиться в суд, и пусть он решает это дело, мистер Дитворт. Похоже, что это единственно правильное решение.
— Мне очень жаль, — покачал он головой, — это вызовет предубеждение против вас, когда вы захотите вступить в члены ассоциации.
— Ну и пусть, — сказал я коротко и указал ему на выход.
Когда он ушел, я наворчал на свою секретаршу, которая делала то, что должна была делать вчера, а затем извинился. Я расхаживал взад и вперед без дела, хотя у меня было полно работы. Я нервничал. Все эти мелочи, вместе взятые, уже встали мне поперек горла, и это последнее дурацкое требование Дитворта оказалось последней каплей. Не то что он мог получить от меня по суду — это абсурд, но просто сам факт суда являлся такой же неприятностью, как и десятки других. Говорят, у китайцев есть пытка, когда человеку капают на голову по капле через каждые несколько минут. Здесь было то же самое.
В конце концов я позвонил Джедсону и пригласил его позавтракать.
После завтрака я почувствовал себя лучше. Джедсон, как всегда, успокоил меня, и я сумел отодвинуть в прошлое большую часть того, что мне досаждало, просто рассказав ему обо всем. Когда я выпил вторую чашку кофе и закурил, я уже почти годился для приличного общества.
Мы не спеша дошли до моего магазина, разговаривая о разных проблемах. Похоже, что блондинка, белая ведьма из Джерси-Сити, наконец-то сумела направить свою синтезирующую работу на обувь. Но и тут вышла загвоздка: она сделала восемьсот левых туфель и ни одной правой. Мы как раз обсуждали возможные причины такого осложнения, когда Джедсон вдруг сказал:
— Смотри,
Я взглянул. На обочине против моего участка стоял парень и наводил камеру на мой магазин. Я вгляделся в него и быстро сказал:
— Джо, это тот самый парень, что приходил ко мне. Я говорил тебе. С него все и началось.
— Ты уверен? — спросил Джедсон, понизив голос.
— Абсолютно.
Сомнений не было: он стоял неподалеку и на той же стороне улицы, что и мы. Тот самый рэкетир, в той же кричащей одежде.
— Сейчас мы его сцапаем, — шепнул Джедсон.
Я уже подумал об этом. Схватил парня за шиворот и, прежде чем он понял, что случилось, потащил за собой через улицу. Я так взбесился, что не смотрел под ноги и чуть не упал. Джедсон тяжело шел сзади.
Дверь конторы была открыта. Я сделал последний рывок и швырнул этого хмыря на пол. Как только Джедсон вошел, я закрыл дверь.
Джедсон сел за мой стол, открыл средний ящик и сделал поспешный обыск во всем том хламе, который обычно скапливается в таких местах. Он нашел, что искал, — синий плотницкий карандаш — и пошел к нашему гангстеру. Прежде чем тот пришел в себя, чтобы встать, Джедсон нарисовал вокруг него кольцо, чуть не задев в спешке собственные ноги, и замкнул кольцо замысловатым завитком.
Наш гость взвыл, увидев, что делает Джо, и попытался выскочить из круга, пока он не замкнулся, но Джо оказался проворнее: круг замкнулся и запечатался. Гангстер отступил в центр, словно вокруг него воздвиглись стеклянные стены, и упал на колени. Так он и остался, отчаянно ругаясь — вроде, по-итальянски, хотя некоторые слова были явно английскими. Ругался он долго и безостановочно.
Джедсон закурил и предложил сигарету мне.
— Давай сядем, Арчи, и отдохнем, пока наш друг не начнет говорить о деле.
Я сел, и мы несколько минут курили. Поток ругательств не прекращался. Наконец Джедсон поднял брови и сказал:
— Ты, кажется, начал повторяться.
Это остановило парня. Он сел и свирепо посмотрел на нас.
— Ну, — продолжал Джедсон, — что ты скажешь в свое оправдание?
Тот заворчал:
— Я хочу вызвать своего адвоката.
Джедсон засмеялся.
— Ты не понимаешь ситуации. Ты не арестован, и нам плевать на твои законные права. Мы можем вызвать трещину в земле, спустить тебя туда и снова закрыть ее.
Смуглое лицо парня заметно побледнело.
— Да, — продолжал Джедсон, — мы вполне способны сделать это, а то и похуже. Видишь ли, ты нам не нравишься. Конечно, — задумчиво добавил он, — мы могли бы напустить на тебя полицию. Иногда я могу быть добрым.
Парень скис.
— Что, это тоже тебе не нравится? Может, у них есть отпечатки твоих пальцев? — Джедсон встал, быстро шагнул к парню и встал перед ним, держась вне круга. — Ладно, тогда отвечай: зачем ты фотографировал?
Парень что-то промямлил, опустив глаза. Джедсон отмахнулся.