Магнат
Шрифт:
Я с той же вежливой улыбкой сочувственно кивнул.
— Действительно, очень печально.
В этот момент донесся тихий, но отчетливый смешок. Это не выдержал Изя.
Мышляев замер на полушаге. Он медленно, как на шарнирах, повернул голову и впился полным ненависти взглядом в моего друга. Его лицо побагровело от унижения. Одно дело — терпеть насмешки от равного противника, и совсем другое — от его прислуги, наверняка он думал что-то подобное.
Он сделал глубокий, прерывистый вдох, зажмурился
— Так чего вы хотели? — глухо произнес он. — Говорите. Или покиньте мой дом.
Я откинулся на спинку кресла, снова меняя тон с угрожающего на деловой.
— Я хочу нанять вас, улан. По вашему прямому профилю.
— С чего вы взяли, что я соглашусь иметь с вами дело? — фыркнул Мышляев.
Я посмотрел на него с преувеличенным, почти театральным сочувствием.
— С того, что вы будете хорошо вознаграждены. Я готов заплатить десять тысяч рублей. А также вы поправите свою репутацию, которая, как вы верно заметили, пострадала.
Он ошеломленно посмотрел на меня и начал мерить шагами комнату, обдумывая предложение. Его шаги были нервными и быстрыми. Наконец, словно у него подкосились ноги, он тяжело рухнул в кресло напротив.
— У меня сломана рука. — Он нашел практическое возражение, кивнув на перевязь. — И неизвестно, когда я поправлюсь.
— Я не спешу, — спокойно ответил я.
— Хорошо… — хрипло произнес он, не глядя на меня. — Я согласен. Кого?
Я снова позволил себе хищный оскал.
— Барона д’Онкло.
Мышляев тут же вскочил с кресла так резко, что вскрикнул от боли в раненой руке.
— Да вы сошли с ума?! — выдохнул он. — Вызвать на дуэль д’Онкло? Это не просто аристократ, это человек с огромными связями! Меня раздавят!
Я лишь удивленно вскинул бровь, словно искренне не понимая причины его волнения.
— А отчего нет? Я всегда отдаю долги, господин Мышляев. И если этот долг вернете за меня вы, это будет весьма показательно. Да и плачу я весьма щедро. А после смерти барона начнется дележка его состояния, и им будет не до вас.
Он смотрел на меня, и я видел, как в его голове идет лихорадочный подсчет. Для человека его склада и в его положении выбор был очевиден. Он медленно, тяжело опустился обратно в кресло, окончательно принимая свою новую роль.
— Я согласен, — глухо произнес он. — Десять тысяч. Плата вперед.
Я отрицательно покачал головой.
— Нет. Всю плату получите лишь после оказанной услуги. После того как вызов будет брошен и принят.
Я встал, показывая, что торг окончен, и повернулся назад.
— Изя! Дай господину Мышляеву
На лице Изи тут же отразилось мучение. Он с таким страдальческим видом достал из своего саквояжа пачку ассигнаций, словно отрывал их от собственного сердца. С видимой неохотой он отсчитал требуемое и аккуратно положил на столик. В том, как он расставался с деньгами, видна была вся скорбь еврейского народа.
Я усмехнулся, кивнул ошеломленному Мышляеву и направился к выходу.
— А сколько вам заплатили за дуэль со мной? Мне просто любопытно!
— Не заплатили, — буркнул Мышляев. — Пообещали тысячу рублей.
— Вы изрядно продешевили. — И, кивнув напоследок улану, я направился на выход.
Мы вышли из парадной на залитую солнцем Гороховую улицу. Я чувствовал себя так, словно только что выиграл тяжелейшую шахматную партию. Изя, напротив, казался жертвой стоматолога, которой вырвали зуб без наркоза. Федотов сохранял невозмутимое выражение лица, но я заметил, что он посматривает на меня с новым, почтительным любопытством.
Как только мы сели в пролетку и тронулись с места, Изя не выдержал. Он вцепился в мой рукав, и его голос дрожал от волнения.
— Курила, я тебя умоляю, скажи, зачем ты это сделал?! Исполнит ли он уговор? А денег мы ему уже дали! Пятьсот рублей! А если он сейчас побежит к барону и все ему расскажет?!
Я оставался совершенно спокойным, глядя на проплывающие мимо дома.
— Если выполнит — хорошо. А если расскажет — тоже неплохо.
— Неплохо?! — Глаза Изи полезли на лоб. — Что же в этом хорошего?!
— А то, Изя, — я повернулся к нему, — что барон наверняка мнит себя неприкасаемым. Считает, что за его игры ему ничего не будет. Кто я такой для него? Выскочка из Сибири. А тут выяснится, что с ним тоже могут сыграть в эти игры. Он наверняка напряжется. Он не привык к такому. — Я усмехнулся. — Он испугается.
Я видел, как Изя пытается осмыслить мои слова.
— А мы еще больше заставим его понервничать, — продолжил я, — чтобы он поверил в опасность.
— И как? — с неподдельным интересом спросил Изя. — А не думаешь, что Мышляев или барон сообщат все жандармам?
— Может, и сообщат, — пожал я плечами. — Вот только денег мы дали «на лечение». Всегда можно сказать, что мы с господином Мышляевым примирились, и я, как благородный человек, помог ему с оплатой врачей. А по поводу всего остального… — Я понизил голос. — Изя, найди мне парочку подходящих людей. Не полных неумех, но и не профессионалов. Пусть начнут следить за бароном д’Онкло. Как он проводит день, куда ездит, кто к нему ездит.
— Так их же наверняка заметят! — воскликнул Изя. — Это же не топтуны из охранки!