Магнолия Паркс
Шрифт:
— У нее есть парень, — Кристиан закатил глаза и бросил на меня усталый взгляд.
Джона посмотрел на меня, явно не в восторге.
— Он латентный гей.
— А вот и нет! — раздраженно ответила я.
Генри бросил на меня взгляд, который говорил, что они все и так всё знают, а я потянулась к его тарелке, чтобы «попробовать» его десерт уже в пятый раз.
— А где Би Джей? — спросил Генри у Джоны.
Тот покачал головой.
— Со вчерашнего дня его не видел.
Они все нервно зыркнули на меня.
—
— С тобой все в порядке? — осторожно спросил Генри.
— Настолько же, насколько я была бы в порядке, услышав, что ты трахаешь весь Лондон, — я моргнула с показным безразличием.
— Ну, — вздохнул он удовлетворенно, — я таки трахаю.
— Тогда отлично, — усмехнулась я, несмотря на то, что лгала ему прямо в глаза, — Я хорошо отношусь ко всему этому. Потому что это прекрасно. Он молодец. Я даже рада за него.
— Ага, — сказал Джона и улыбнулся.
Я одарила его ослепительной улыбкой, чтобы он замолчал, а он покачал головой, стараясь не рассмеяться, и долил мне немного вина.
Волшебный ингредиент всего нашего круга общения, который позволяет вам функционировать после всего, что мы пережили и сделали, — отрицание. (И алкоголь.)
И тогда зазвонил мой телефон.
— Вспомни чёрта — он и появится, — Кристиан бросил взгляд на телефон.
— Привет! — я старалась говорить не слишком радостно.
— Паркс? — обратился он ко мне, его голос казался каким-то странным.
— Би Джей? — я прижала телефон к уху, а другое прикрыла рукой.
— Паркс? — крикнул он, а затем долго всхлипывал.
— Би Джей, где ты? — быстро спросила я и почувствовала, как атмосфера среди ребят изменилась. — У тебя странный голос.
— Кажется, я... — я слышала, как он тяжело дышит. — У меня сердце что-то чудит, — сказал он, но я слышала кого-то на заднем плане. Не знаю, к кому из нас он обращается: ко мне или девушке.
— Дай-ка сюда телефон, — настояла она.
Я спросила еще раз четко: — Где ты находишься?
— Дай-ка сюда! — требовала она. На том конце началась какая-то суматоха.
— Нет! — рявкнул он, и совсем не походил на себя, и тогда мое сердце екнуло, потому что я знала.
Знала, что произошло. Чувствовала, хоть это и не имело смысла. Но я часто наблюдала это в наших кругах, я знала признаки. Как это меняет человека. Я не знала, что он употреблял. В телефоне и вне его я слышала ссоры и споры. У Би Джея заплетался язык. Девушка паниковала.
— Бидж, — я позвала его настоятельно, нервничая.
Все ребята уставились на меня, нахмурив брови.
— Би Джей? — закричала я.
— Эй? — ответила девушка, громко дыша в трубку.
— Где вы? — требовала я.
— Магнолия, это... — она начала что-то говорить,
— Мне все равно, кто ты, — я изо всех сил старалась говорить спокойно, а затем встала. Ребята сделали то же самое. — Скажи мне, где вы?
Джона вырвал телефон из моих рук.
— Где вы, черт возьми? — зарычал он, отправляясь к выходу, прежде чем на том конце провода откликнулись. — Не позволяй ему больше ничего употреблять, поняла? — Джона приказал таким голосом, от которого похолодела душа. — Еду.
Он бросил метрдотелю пачку наличных и пошел к своей машине, которая была припаркована перед входом.
Открыл дверцу своего Escalade со стороны пассажира и втолкнул меня внутрь, закрыв за мной дверь.
— Что, черт возьми, происходит? — спросила я, мой голос был едва слышен.
Джона бросил мрачный взгляд на Генри и Кристиана, сидевших на заднем сиденье.
— Чёрт, — Кристиан нервно покачал головой.
Они все волновались. Я никогда раньше не видела их такими, и это было самое тревожное.
— Это уже случалось? — я спросила конкретно Джону.
Он смотрел прямо перед собой.
— Однажды.
— Когда? — я посмотрела на Генри, который долго смотрел на меня, в его глазах читалась тревога.
Очевидно, что, когда это случилось, они поклялись, что я никогда об этом не узнаю.
— Когда? — спросила резким тоном и повернулась к Кристиану.
Он сжал губы, не желая выдавать друга.
— В Амстердаме, — наконец признался он.
— Какого черта, чувак? — зыркнул Джона в окно заднего вида.
Я до сих пор помню тот день. Я перестала доверять безоблачному небу. Оно было таким голубым, когда Джона вилял сквозь пробки на Пикадилли-Сёркус. Небо в тот день обмануло меня, как будто оно усыпило мою бдительность, заставив думать, что день будет хорошим, но на самом деле он превращался в самый худший.
Казалось, я приближаюсь к приговору судьбы. Мне мерещилось, что я могу найти любовь своей жизни мертвым. Помню, как впилась в кресло Джо настолько сильно, что мои ногти прорвали кожу. Помню, как Генри тянулся ко мне с заднего сиденья и держал за руку, успокаивая. Помню, как на светофоре Джона повернулся и вытер слезы с моего лица, а я даже не заметила, что плачу.
И я помню, как физически ощущала, будто мою грудь распилили, и все нервные окончания моего сердца были обнажены.
Машина резко остановилась, и Джона выбежал наружу, поднимаясь по ступеням в вестибюль отеля Courthouse, а мы последовали за ним. Он резко ударил рукой по стойке, чтобы привлечь внимание.
— Баллентайн, — рявкнул он. — Баллентайн, номер комнаты.
— Сэр, — женщина взволнованно подняла глаза. — Мы не можем просто сказать...
— У него передоз, — сказал он даже не дрогнув.