Магония
Шрифт:
– Те люди – не мой ребенок, – возражает она.
Ив присоединяется к ней. Я небрежно прячу кое-что под бумагами на столе.
Кэрол недовольно разглядывает мои вещи. Она не знает о хранилищах, и не надо. Кое-что приходилось закупать оптом.
Я не знаю, где Аза. Не знаю, что она делает. Лишь то, где она была три недели назад, когда умерла, держа меня за руку. И потом несколько дней спустя, когда я услышал её голос с неба.
Она жива. Аза жива.
Я знаю это так же, как собственное имя.
Мне просто
Согласно докладам от метеозондов и спутников, необычные ливневые потоки двигаются по стране на восток.
Насколько я понимаю, они перемещаются странно организованным фронтом и всё ещё находятся над землёй. У меня уже есть главная карта и программа, которая проводит её по разным системам координат. И дело не просто в моей одержимости. Хотел бы я быть настоящим программистом, да хотя бы кем-то настоящим, а не тем, кто есть на самом деле, но у меня хватает знакомых.
И это лишь один из способов потратить деньги, заработанные от продажи устройств для расправления постелей и чистящего спрея.
У меня нет твёрдых доказательств, и я даже точно не знаю, что делать. Но есть множество отрывочных сведений о кораблях в небе, о странной погоде. И ещё кое-что, откопанное там, куда мне нельзя соваться.
В официальных, правительственных источниках.
– Тебе надо просто попрощаться с Азой, – говорит Кэрол, беря Ив за руку.
– Это очень важно, малыш, – поддерживает моя вторая мама.
Меня пугает, что теперь они выступают единым фронтом.
– Нет, не надо, – отвечаю я, хотя мы уже это всё проходили бесчисленное множество раз. Я был готов к смерти настолько, насколько возможно. А вот к такому – вовсе нет.
Корабль. В. Небе.
Я не дурак и не сказал мамам ничего о том корабле. Они посмотрели бы на меня секунды три, а потом бы загрузили в машину и отправили прямо в детскую больницу (то ещё унижение, но только туда и принимают несовершеннолетних), где мне бы быстренько устроили встречу в психиатрическом отделении. Так что нет, я не сообщил Кэрол и Ив про корабль.
Вообще-то, я им ничего не говорю, лишь что работаю над проектом. Судя по виду, мамы готовы отлучить меня от сети. «Великое отлучение» случилось лишь однажды, когда мне было девять, и я собрался запомнить кусок «Оксфордского словаря английского языка». Мамам это не понравилось.
Запоминание заняло дополнительные ячейки в моём мозгу, которые, в противном случае, были бы заняты отсчётом секунд жизни Азы до её десятого дня рождения, который доктора тогда отметили как дату смерти. И в это время мои мамы поняли, что меня нужно лечить.
– Так нам тебя отключить от сети? – спрашивает Ив.
– Я и сейчас вне сети, – лгу я.
Ив смотрит на меня и вскидывает бровь.
Да, у Ив есть монитор диапазона частот. Меня это
Может, я и смотрел в сети кое-что из категории «голяка». А кто не смотрел? Но есть миллион других разделов, которые мне интересны, и большинство из них не относятся к порно.
Например: история НЛО, полётов, записи о необычных погодных условиях начиная с восьмого века нашей эры. Я собираю эти темы в большую папку на своём компьютере. На то есть причины.
– Если бы ты смотрел порно, я бы не так расстроилась, – замечает Ив, словно читая мои мысли, и вздыхает. – По крайней мере, ты был бы человеком.
Я поднимаю взгляд и парирую:
– Тебе бы это не понравилось.
– Тогда бы ты был обычным, – говорит она.
– Да, но я необычный.
– Иди на улицу, – вступает в разговор Кэрол.
– Там холодно.
– Навести друга?
– Если вы вдруг не заметили, – говорю я, пользуясь запрещённым приёмом, – моя единственная подруга мертва.
– Она не была твоей единственной подругой, – говорил Ив, не обращая внимания на мою подначку.
– Назови ещё хоть одного.
Мама не может.
У меня есть друзья. Те, кто живут в сети в других часовых поясах. Хотя мне уже не девять. Если меня снова отключат, я выкручусь.
– Завтра школа, – напоминает Кэрол. – Мы тебя любим и понимаем, через что тебе приходится проходить, но либо ты завтра идёшь на занятия, либо к врачу.
Понимают, через что я прохожу? Нет, не понимают. Я занимаюсь историей цивилизации. Так, мелочи.
Я жду, когда они уйдут из моей комнаты, а потом опять принимаюсь за дело. С момента похорон случилось кое-что. Один человек видел странные огни. Другой – яркую штуку у горизонта. Ещё один вообще сообщил о верёвке.
«Сэр, я весь внимание».
Но потом свидетель отказался от своих слов и сморозил какую-то глупость о провисших проводах линий электропередач или чего-то в этом роде.
В начале года были другие подобные случаи: один над Чили, другой – в небесах над Аляской, ещё один над Сицилией, но мне они особо не помогли. Люди, увы, записывают подобное без подробностей. Твиттер кишит смазанным фотографиями.
Однако теперь мы живём в век приложений. Официальных и неофициальных. Забудьте перепрошивку телефона. Я говорю о высшем пилотаже.
В мире есть несколько сотен человек, которые производят подобные приложения (см. «Друзья в других часовых поясах») в основном потому, что кто-то другой в списке бросил нам вызов. Я обычный любитель, но они великодушно пускают меня на форумы и даже позволяют соревноваться с настоящими игроками.