Магония
Шрифт:
– А если я скажу «нет»? – спрашиваю на всякий случай.
– Тут нельзя отбрасывать вещи, как в поднебесье. Здесь мы от них не избавляемся, а храним вечно.
Я мгновение смотрю на него и думаю…
{Вечно.}
А потом…
Я смотрю на небеса, вспоминаю, как заставила их поддержать меня вчера. Я не летела, я парила.
– Я покорила атакующий корабль.
– Да, покорила. Но ты была уверена в том, что сможешь?
– Значит, в такой аналогии я – солнце?
Дэй не улыбается.
– Да. – Он обхватывает пальцами мой подбородок и смотрит на меня. Я гляжу в ответ.
Его глаза с длинными ресницами очень-очень чёрные. Он наклоняется, и я хочу рассмеяться, потому что это нелепо, это глупо.
(В последний раз я была так близко к парню, когда… не думай об этом. Нет, не думай.)
– Вот так, – говорит Дэй и поёт ноту в мой рот очень тихо, словно выдох.
Я на секунду застываю, потрясённая, а затем пою ноту обратно. Мы оба без наших птиц, так что это неофициально.
Однако этого достаточно. Я пою ноту на магонийском, которая значит «подъём». Дэй присоединяется нотой пониже, как подводное течение, отчасти «подъём», отчасти «больше».
Я чувствую, как сердце снова колотится, и вижу, что пульс на шее Дэя бьётся почти в унисон с моим.
Его нота становится громче, как и моя. Мы вместе усиливаем звук, и в процессе я замечаю, что моя рука у него на груди, над сердцем, там, где должен быть Свилкен.
Я отдергиваю ладонь, будто ошпарилась.
И жутко краснею. Не знаю, как это выглядит на магонийской коже. Дэй улыбается мне и с закрытым ртом пропевает другую ноту. Затем слегка ударяет меня по грудине. Дверца открывается для Милекта, что застает меня врасплох. Так странно интимно. Милект подлетает и занимает место внутри.
Я как можно спокойнее хлопаю по груди Дэя, которая тоже открывается как окно. Его кэнвр слетает со своего насеста в лёгкое.
Дэй вдруг так же смущается, как и я.
– Мы вместе, – говорит Дэй. – В плане Зэл. Если не справимся, будут последствия.
– Было бы очень неплохо, знай я весь план. Так что если хочешь рассказать, сейчас самое время.
– Когда ты была ребёнком, то спела что-то, что подняло целое озеро с поднебесья, превратило его в лёд и снова опустило. Это легендарно и незаконно. Подводники весьма заинтересовались, как и Маганветар. Если ты сделала такое, то на что ещё способна?
Под нами качается палуба. Я смотрю на оснастку, где на верёвке, поддерживающей парус, сидит Джик. Её лицо полно любопытства и подозрения.
Встретив мой взгляд, она отворачивается.
Дэй внимательно смотрит на меня, а затем касается рукой кончиков моих пальцев.
– Я сейчас спою тучу. А потом вместе – дождь.
Он издаёт визгливый звук, который режет слух, и появляется миниатюрное облачко. Свилкен поёт вместе с Дэем, и между нами в ледяном воздухе появляется капля дождя.
Тут я вспоминаю о шоколадном эклере.
– Что мне пожелать? – спрашиваю я Дэя, который смотрит на меня, но не понимает, о чем я.
Мой ветер всё ещё между нами. Без подсказки я превращаю капельки в лед. В каждой призме крошечная радуга.
– Ты должна научиться это делать. – Дэй хмурится. – Эти песни пели с зарождения Магонии. Ты не можешь просто придумывать новые.
Милект соглашается с Дэем. Он кратко поёт со Свилкеном.
«Подчинение, обязанность», – поют птицы из наших грудей.
Я вздыхаю, беру другую руку Дэя, и мы поём вчетвером.
Одна песня. Четыре голоса сплетаются воедино. Небо вокруг становится безумно ярким. Меня трясет. Дэй передо мной, смотрит мне в глаза. Песня приятна, но глубоко в груди собирается напряжение.
Что-то сейчас случится. Я чувствую, как мы держим друг друга, пока наши голоса сплетаются.
Я смотрю, как моток верёвки на палубе взмывает, призываемый нашей песней, а доски начинают расходиться. Команда с палубы взлетает в воздух, но не по своей воле. Мы их поднимаем.
Я чувствую, как что-то начинает отделяться где-то далеко внизу, и смотрю через перила на океан. Восстаёт такая огромная волна, что я не вижу её края. Вода тянется к нам.
Дэй наклоняется ко мне, а я – к нему, и мы поём в лёгкие друг друга. Каждая клеточка моего тела зовёт. Ноты сияют, и я чувствую, будто мы поднимаемся, но не просто так. Мы поднимаемся, чтобы упасть.
Он тоже чувствует это. Мы поём цунами, пока я не прихожу в себя и не отстраняюсь, тяжело дыша.
– Прекрати! – выдавливаю я, хотя всё тело понуждает продолжить, хотя мне самой хочется петь. Если это называется пением, я хочу петь вечно, но не могу. Дэй выглядит таким же измотанным, как и я.
– О, – выдыхает он. Я никогда прежде не видела его удивлённым. – Ой.
Он пошатывается.
Волна с гулом складывается обратно в океан. Моё сердце замедляется.
Я думаю, на что способно цунами. Думаю о том, что создала волну из ничего, из воздуха, из дыхания.
Способность, о которой все говорили. Моя сила. Теперь я её знаю. И наша сила. Её я тоже понимаю.
Пугающее ощущение.
Изумительное ощущение.
Дэй дарит мне легкую улыбку, и я тоже пытаюсь улыбнуться, всё ещё чувствуя головокружение.
Глава 20
{Джейсон}
– Я вернулась, – говорит Аза, стоя на пороге моего дома. – Вернулась домой.
Я держал её за руку по дороге в больницу.
Держал её за руку, когда Аза умерла.
Продолжал держать за руку, пока мне не сказали, что больше нельзя.
Читал отчёт коронера.
Осталось лишь тело. Её тело.
Я часто дышу.
Я сейчас отключусь? Дышу слишком часто? Собираюсь закричать?
– Ты на что пялишься? – обрывает меня Аза в своём классическом стиле.