Махатма Ганди
Шрифт:
Ганди в 1915 году
Ганди и Рабиндранат Тагор на литературной конференции в Гуджарате. 1920 г.
Одна из голодовок.
Рядом с Ганди — дочь Джавахарлала Неру Индира. 1924 г.
Ганди за прялкой. 1920-е гг.
Ганди во время Соляного марша. Март 1930 г.
Ганди
Ганди в резиденции премьер-министра Великобритании. Лондон. Сентябрь 1931 г.
Ганди в Ланкашире. Сентябрь 1931 г.
Беседа с Роменом Ролланом. 1931 г.
Рассуждения с Джавахарлалом Неру. 1942 г.
Чаепитие с последним вице-королем Индии лордом Маунтбэттеном. 1947 г.
Встреча с лидером мусульман Мухаммедом Джинной. Бомбей. 1944 г.
Ганди стремился научить молодежь мыслить самостоятельно
«Великая душа» — Махатма Ганди
Ремесленники без работы, обратившиеся в пролетариев, земледельцы, неспособные уплатить налог и согнанные с их земли, — вот причина нищеты в Индии. «Клочок земли, которым обладала каждая крестьянская семья, был слишком мал, чтобы ее прокормить. Угроза бедности и жизни впроголодь сохранялась даже в лучшие годы. И часто наступал голод, ужасные болезни быстро распространялись, убивая миллионы людей… Крестьяне шли к баниа (деревенскому ростовщику)… их долги росли как снежный ком, всякая надежда когда-нибудь выплатить их улетучивалась; жизнь становилась слишком тяжким бременем, чтобы влачить ее дальше. Таковы были условия жизни огромного большинства индийского населения под британским владычеством в XIX веке» [132] . Миллионы родителей были вынуждены отказывать своим голодным детям в пище, которой не имели, и те умирали от голода (хотя можно было бы организовать перераспределение съестных припасов между регионами, если бы система этому не противилась).
132
См.: Неру Дж. Взгляд на всемирную историю.
Эксплуатация ремесленников и земледельцев была безудержной, обычаи и древние правила, как бы они ни были плохи, больше не действовали, традиционные схемы были нарушены, уничтожены, и никто и не подумал, что в них заключалась национальная самобытность, — это тоже было частью преступления. А негласный запрет заменить самобытность ремесленника какой-то иной, вытекающей из новых методов, лишь усиливал эту потерю, делал более ощутимой ее отсутствие.
Во время войны британская политика изменилась, и промышленность процветала — как в старинной форме (производство джутовых тканей и текстиля), так и в новых отраслях, связанных с обороной, — производство железа и стали. Богатые — английские и индийские капиталисты — еще больше разбогатели; рабочие, которые и создавали эти огромные барыши, пребывали в ужасающем положении. В целом условия жизни народа ухудшились еще больше. В Бомбее «индийский капитал выставляли напоказ», в Калькутте безраздельно царил британский капитал. Бедняки ютились в «отвратительных трущобах без окон, без света, без водопровода… Помню, как посетил несколько этих окраин, где жили рабочие. Каждый раз я выходил из их домов, задыхаясь, с трудом переводя дух, ошеломленный, переполненный ужасом и гневом» [133] . И миллионы людей умирали от голода, не имея работы. На что при такой нищете могли опереться чувства национального самосознания и присущей ему гордости? Ганди хотел вернуть своему народу достоинство — и работу.
133
См.: Неру Дж. Открытие Индии.
Средний класс, «незрелый и разочарованный», не имевший никакой общественной цели, тоже утратил это чувство и находился в смятении. Некоторые цеплялись за «устаревшие формы», другие превращались в «бледную копию Запада». Даже интеллигенция погрязла во мраке; «деклассированные интеллигенты утратили всякую связь с землей и были непригодны к физическому или техническому труду, пополняя собой ряды безработных». Картина, нарисованная Неру, служила фоном нарождающемуся национализму.
В политическом плане, когда Ганди в 1919 году вышел из тени, Индийский национальный конгресс (основанный в 1885 году), в котором он сыграет столь важную роль, был выразителем этого национализма и главной трибуной для образованной элиты среднего класса. Там был представлен весь политический спектр, от воинствующего религиозного экстремизма до умеренного либерализма на английский манер, поэтому конгресс не мог являться эффективным орудием борьбы. В те времена обозначились два лидера: радикал Тилак, использовавший религиозную мотивацию для воодушевления толпы (его изображения были повсюду, его обожали, боготворили), и англичанка
134
Анни Безант(1847–1933) — участница индийского национально-освободительного движения. По происхождению англичанка. Возглавляла в Индии теософское общество, Лигу гомруля, боровшуюся в годы Первой мировой войны за достижение Индией самоуправления в рамках Британской империи.
135
Эдвин Сэмюэл Монтегю —член Кабинета министров британского правительства, генеральный секретарь по делам Индии в 1917–1922 годах.
136
Фредерик Джон Тесингер, лорд Челмсфорд —вице-король Индии в 1917–1921 годах.
137
Многие историки думают, что Неру по политическим причинам поощрял превращение Ганди в икону. Однако я ссылаюсь на свидетельства и описания в его работах, которые зачастую противоречивы и говорят как о его метаниях, страданиях и приступах озлобления, так и о его привязанности к Ганди.
Дожидаясь момента, чтобы начать действовать, Ганди занимался размещением своих учеников и друзей, последовавших за ним. Часть его «семьи», возглавляемая Чарлзом Эндрюсом, нашла пристанище в знаменитом ашраме Тагора в Шантиникетане, в Бенгалии. Ганди приехал туда к ним в вагоне третьего класса, чтобы смешаться с простым народом и послушать его. В ашраме он не удержался от того, чтобы преподать учителям и ученикам искусство «помогать себе самому» (то есть готовить еду и, что самое главное, подбирать пищу для здоровья тела и духа), но ему пришлось спешно уехать, когда стало известно о смерти Гокхале.
В конце концов, вернувшись к своим корням, то есть в Гуджарат — место, которое он знал лучше всего, а потому и служил бы ему лучше всех, — он учредил свой собственный ашрам в Ахмадабаде. В этом городе применялись самые передовые технологии текстильного производства, и одновременно это был древний центр ручного ткачества (ремесла, в котором заключалась большая часть национальной самобытности и которому Ганди, по этой самой причине, хотел вернуть былой почет: прялка должна была вытащить крестьян из нищеты и стать национальным символом). Двойная выгода для Ганди, который должен был действовать по двойному плану: вернуть некоторые аспекты прежней социальной структуры и одновременно развить (в каком-то смысле, модернизировать) умы.
Сначала он отправился пароходом в Рангун, потом поездом в Калькутту, а из Калькутты в Хардвар, у подножия Гималаев, куда отвез в паломничество свою семью, причем в самых худших условиях [138] , — короче, тысячи километров, оборот вокруг Земли в вагоне третьего класса, — первый пример кочевничества Ганди, который теперь постоянно будет бродить по Индии пешком или колесить на поезде. В Хардваре, где толпилось полтора миллиона паломников, он предложил своей «семье» исполнять обязанности ассенизаторов. «Я же преимущественно сидел в палатке, давал даршан (свое изображение) и вел религиозные и другие дискуссии с многочисленными паломниками, обращавшимися ко мне. Поэтому у меня не было ни одной свободной минуты. Жаждущие даршана следовали за мной даже в купальню гхат и не оставляли в покое и во время еды». Сравнивая преимущества безвестности и «святости» (Тагор наделил его титулом Махатма — «Большая душа», который имел большой успех), он пришел к выводу, что, несмотря на все неудобства, лучше сто раз вынести тягостный удел общения с толпой. Впрочем, «святость» в виде целого роя садху (святых людей), которые «существовали только для того, чтобы насладиться приятными сторонами жизни», казалась ему верхом лицемерия, даже обманом.
138
«Переезд из Калькутты в Хардвар был особенно мучителен. Временами в вагонах не было света. В Сахаранпуре некоторых из нас перевели в товарные вагоны, а других — в вагоны для скота, над нами не было крыш, и, сидя на раскаленном железном полу, мы буквально изжарились под ярким полуденным солнцем» (см.: Ганди М. К. Моя жизнь).
См.: Nanda В. R. Opus cit.
Ашрам, напишет он позже, — это «совместная жизнь в религиозном духе». Религиозном? Речь не о выполнении обрядов, но о соблюдении нескольких простых правил поведения и принесении обетов (по типу тех, что соблюдали последователи джайнизма — распространенной религии в Гуджарате, родном краю Ганди): говорить правду, не применять насилия, не красть, не иметь собственности (потребности должны быть сведены к минимуму), соблюдать целомудрие (как часть более широкого правила, ведущего к отстраненности, с опорой на строгую диету, физический труд, служение обществу, молитву и сон, что не помешало некоторым критикам разглядеть в этом требование, продиктованное прежде всего недоверием Ганди к сексуальности). Суровая и деятельная жизнь под руководством Бапу — отца: это звание он предпочитал Махатме. Ашрам был местом опытов в духовной сфере, но и лагерем подготовки армии ненасилия: Ганди собирался сформировать там сатьяграхов, которые, наряду с «товарищами», которых он сам отобрал и приблизил к себе, помогут ему во время кампаний, проводимых по всей Индии, или распространят его влияние и его методы — его конструктивную программу — вплоть до самых глухих деревень.