Маккензи Глаза цвета моря

Маккензи Мирна

– Что это?
– снова спросил Джексон.
– Кроме рая.

Девушка пожала плечами.

– Мой рецепт. Думаю, оно подойдет для вечеринки, когда ты соберешь вместе всех кандидатов и объявишь окончательное решение.

– Похоже, это будет очень большая вечеринка, заметил Джексон, указав на пачку бумаг.
– Тут куча сведений об огромном количестве людей.

Хелена нахмурилась.

– Знаю. Есть что-то.., не правильное в том, чтобы говорить о таких личных вещах, а тем более записывать это на бумаге. Я бы никогда не стала этим заниматься,

если бы не твоя благородная цель.

Джексона тоже кольнула совесть. Не потому, что он копался в личной жизни посторонних людей, а потому, что причинил Хелене беспокойство своей просьбой.

– Я не думал, что это может оказаться таким сложным для тебя, - начал он.
– Хелена, ты можешь больше этим не заниматься. У меня уже информации выше крыши. Ты не обязана...

Она неожиданно качнула головой, и ленточка, стягивающая ее волосы, развязалась, упав ей на плечи тонкой полоской шелка.

– Нет, дело не в этом. Мне нравится твой замысел. Я рада, что могу хоть чем-то помочь. Часто ли выпадает возможность что-то изменить к лучшему? И еще.., не знаю даже. Я никогда раньше не анализировала свои отношения с друзьями. Я никогда не узнавала так много о жизни людей. Я все воспринимала как должное. Ведь обычно об этом не задумываешься, верно?

"Конечно", - мысленно согласился Джексон, скрестив руки на груди, чтобы удержаться от искушения обнять Хелену, поцеловать ее и действовать не задумываясь. Вступая в брак, Джексон не задавался вопросом, сумеет ли он что-нибудь дать своей жене или просто быть хорошим мужем. И он не собирался повторять эту ошибку.

Джексон с детства был убежден в своей неспособности к глубоким человеческим чувствам. А значит, он не вправе совершать необдуманные поступки.

– Ты отличный друг, Хелена, - тихо сказал он.
– Хорошая соседка. И несравненная повариха. Давай попробуем эту божественную еду, которую ты приготовила, а затем ты покажешь мне, чем занимаешься после наступления темноты.

Открыв перед Джексоном дверь кабинета, Хелена вспомнила, что мало кого впускала в это святилище.

– Я бы сделала уборку, если бы знала, что приведу тебя сюда, - сказала она, смущенно пожав плечами.

Она ринулась вперед, чтобы поправить разъезжающуюся стопку бумаг, но Джексон остановил ее.

– Когда-нибудь я отвезу тебя в Бостон и покажу собственный кабинет, пообещал он.
– Моя секретарша грозится позвонить в пожарную инспекцию каждый раз, когда заходит туда.

Хелена усмехнулась.

– Ладно, я и не пытаюсь в чем-то тебя превзойти. Ты уверен, что хочешь это увидеть?

– Иначе я бы не попросил.

Его голос был решительным. Хелена была уверена, что этот человек осуществляет все, что задумал. И не дает пустых обещаний. Похоже, он вообще не разбрасывается обещаниями.

– Вот моя коллекция, - сказала она, открывая стеклянную дверь дубового книжного шкафа. Джексон присвистнул.

– Ты давно уже пишешь.

Хелена повела плечом, чувствуя себя так, словно в первый раз разделась перед мужчиной.

– Понимаешь,

они не все продавались. Некоторые из них я напечатала для себя. Но да, папа говорил, что я родилась с половником в руке. Моя мама умерла, когда мне было десять лет, и с тех пор я готовила на всю семью.

Джексон провел рукой по ярким корешкам книг.

– Можно взглянуть?
– спросил он.

– Конечно. Они для того и написаны, чтобы их читали.

Но у нее сдавило горло от волнения, когда Джексон с благоговением перелистывал ее последнюю работу. Несколько долгих минут в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц. Затем Джексон оторвал взгляд от книги.

– Потрясающе, - с восхищением произнес он.
– Хелена, это же не просто сборник рецептов, хотя я уверен, что рецепты ценны и сами по себе. Ты включила сюда и историю разных блюд, и местный фольклор. А рисунок на обложке, по-моему, принадлежит Уорду Шеридану. Я видел в городе его работы.

– Правда, он настоящий талант?
– спросила Хелена.

Джексон взглянул на нее своими серебристо-серыми глазами.

– И не только он. Это не просто поваренные книги, Хелена, - продолжил он, взяв с полки очередной том.
– Это поэзия в каждом рецепте. Такие книги можно читать просто для удовольствия. Ты собрала под этой обложкой не только свои бесподобные рецепты. Ты вложила душу. Это что-то удивительное.

Хелена надеялась, что он не заметит выступивших у нее на глазах слез. Большинство людей воспринимали ее книги лишь как руководства по кулинарии, хотя она действительно вкладывала в них свои лучшие чувства. Она обращалась к ним, когда была счастлива.., или несчастна. С ними она оплакивала свои потери или праздновала успехи. До сих пор никто даже не подозревал об этом. И вот нашелся человек, разгадавший ее самую заветную тайну.

– Спасибо, - тихо сказала она.

Джексон рассмеялся, избавив ее от неловкости.

– За что, Хелена? За то, что у меня есть глаза и я могу видеть? А кто не может?

Девушка не сумела ответить. Она просто взглянула на него.

Теперь, когда они оба смотрели друг на друга, самым естественным поступком для них было шагнуть навстречу. И нет ничего удивительного в том, что их губы соединились в поцелуе.

Удивление пришло позже, когда Хелену охватило неожиданно острое возбуждение.

– Хелена, - прошептал Джексон, отстранившись на мгновение, и снова припал к ее губам.

Она обвила руками его шею. Его поцелуй был крепким и страстным, чувственным и требовательным.

– Иди ко мне, - приказал Джексон, когда она оторвалась от него, чтобы глотнуть воздуха.

И Хелена прижималась к нему, таяла в его объятиях. Казалось, ее тело растворяется, сливается с телом Джексона, становится его частью.

И все же она хотела большего. Это желание было резким до боли.

Она принялась целовать его в шею.

Джексон развязал зубами тесемки ее фартука и начал расстегивать блузку. Его губы ласкали ее кожу над воротом. А затем под ним.