Макорин жених
Шрифт:
и другой заляпаны рыжей дорожной грязью.
Нет, неудобное транспортное средство – велосипед. Лучше не ездить столь часто взад и
вперед, а обосноваться в самом Сузёме...
После дождика в лесу пахнет грибами и хвойным настоем. Песчаная дорожка ведет в
лес. Её не видно, а только слышно – песок шуршит под подошвой. Это та самая дорожка, по
которой Валя и Митя, впервые встретясь, дошли до реки. Теперь она совсем иная. Нет, не в
том дело, что не серебрится
платьях. А дело в том, что Валя не спешит на профсоюзное собрание и Митя не читает ей
вдохновенной лекции о принципах преломления солнечных лучей. У них теперь другие
разговоры. Да и помолчать в темном лесу вечерней порой, когда вы вдвоем и вам вместе нет
полсотни лет, тоже неплохо. А как хорошо посидеть над крутым обрывом между двух
берёзок, на мягкой траве, ещё пахучей после дождя, но уже подсохшей.
4
Когда Макору избрали в рабочком, ей казалось, что это напрасное дело: будет она сидеть
на заседаниях да зевать от скуки, а толку от этого никакого не будет. Да и котлопункт не
оставишь: на заседание уйдешь – а люди без завтрака живите? Но оказалось, что
профсоюзная работа – не только заседания. Макоре поручили охрану труда. Первым делом
она начала хлопотать об аптечках. Их не было ни на одном участке. Поранишь палец – нечем
и перевязать. Начальник лесопункта пожимал плечами: нет у него аптечек, он лесник, а не
аптекарь, некогда ему порошки развешивать. Макора съездила в контору леспромхоза. Там
тоже умыли руки. Она дошла до райкома. После немалых трудов аптечки на участках
появились. Потом Макора занялась техникой безопасности. Искала в рабочкоме, в конторе
лесопункта, в профсоюзной библиотеке правила техники безопасности – не нашла. Написала
горькое письмо в обком профсоюза. Через полгода приехал инструктор, правила привез, всем
дал нагоняй, строгие указания и уехал.
Всё своё свободное время отдавала Макора новому для неё, хлопотливому делу. В
лесосеках, на катищах, на трассах лесовозных дорог было много нарушений техники
безопасности. Чтобы следить за соблюдением правил и тем самым предотвращать
несчастные случаи, надо было самой знать технику. Да и не только технику. Макора
чувствовала, что ей не хватает культуры, что она просто мелко плавает. И чем больше
вникала Макора в производственную и общественную жизнь, тем яснее и яснее понимала:
надо учиться. А как учиться? Где учиться? Вот Митя обучает электропильщиков, может, и ей
начать с этого же? Макора сказала Мите:
– Меня взял бы ты в ученицы, Митя. Может, и пойму...
–
настоящему стоило. Знаешь, я спрошу в леспромхозе, не будет ли набора на курсы в область.
Ты поехала бы?
– Ой, ещё бы! И поучиться-то добро, город посмотрела бы... Не видала я большого-то
города, хоть одним глазком взглянуть...
С той поры мысль о курсах неотступно преследовала Макору. Она и Мите не давала
покоя, при каждой встрече напоминала о его обещании. Парень даже рассердился.
– Да ты, Макора, нормальная ли? Что я для тебя сам специальные курсы устрою, что ли!
Будет набор, добьюсь, чтобы включили тебя. Наберись немного терпения.
Но вот в феврале пришло сообщение из обкома профсоюза лесных рабочих: Макору
зачислили в состав слушателей трехмесячных курсов.
Глава двенадцатая
БУЙНАЯ ВЕСНА
1
С трудом постигал Егор Бережной премудрость электротехники, но постигал. Сначала
ему казалось, что все эти плюсы-минусы, вольты-амперы уразуметь под силу только ученым
людям, вроде племянника Мити. После каждого занятия чудилось, будто на плечах не голова,
а чугунный котел, огромный и пустой, стукни – и зазвенит. Но проходили дни, крупицы
знаний всё откладывались и откладывались. И вот настал момент, когда славно открылись
глаза, всё стало ясным. А управлять электрической пилой для Егора оказалось делом
несложным. Он быстро присноровился пилить так, чтобы пильная цепь шла ровно, без
зажима. И когда в делянке загудела в Егоровых руках сильная и послушная машина, лесоруб
почувствовал, что силы в нем утроились. Новое, неведомое доселе чувство овладело Егором:
будто у него выросли крылья и он поднялся над землей.
Бережной попробовал работать в одиночку. Но скоро понял, что это нелепица: машина не
терпит простоев и требует полной нагрузки. Самому заниматься очисткой сучьев теперь уже
становилось невозможно. Паша Пластинин в своей бригаде ввел четкое разделение труда:
звено электропильщиков, звено окарзовщиков, звеню трелёвщиков. Основной механизм –
электропила – у него использовался до предела. И производительность труда стала
наивысшей в лесопункте. Егор пригляделся и решил перенять Пашин опыт. Вверху сводки на
доске показателей вновь появились имена двух бригадиров: Бережного и Пластинина.
Причем, они иногда менялись местами. Но Егор всё-таки чаще отставал. Паша, встречаясь с