Максим Дегтярев
Шрифт:
Утешая себя таким образом, я добежал до «ЦРЧ».
В холле не было пациентов. Медсестра приблизилась ко мне с большой опаской. Я потребовал немедленной встречи с Долорес Кармелла. Она куда-то ушла, а через двадцать секунд я услышал за спиной покашливание. Прямо передо мной была дверь из матового стекла, за которой скрылась медсестра. В двери я увидел отражение крепыша, поглаживающего рукоятку дубинки.
— Если ты простыл, тебе в другую больницу, — сказал я через плечо.
В этот момент появилась медсестра.
— Госпожа Кармелла сейчас на процедурах. Она не
— Пойдем, приятель, — сказал крепыш, — подождем снаружи.
Стоит мне выйти, они заблокируют входные двери, и тогда действительно придется штурмовать.
— Я подожду здесь. А будешь настаивать, так сразу станешь их пациентом.
— Мы не лечим мужчин, — влезла медсестра зачем-то.
— Кто сказал, что он останется мужчиной?
Его лицо залилось краской, но, кажется, он не мог действовать без приказа. Медсестра сделала ему знак глазами. Он вытащил дубинку из-за пояса и слегка постучал меня по плечу. Я заметил на рукоятке ремень, охватывающий его запястье. Видимо, он дорожил дубинкой больше чем рукой. И он ее почти потерял, когда я изо всех сил дернул за оружие. Охнув, он полетел вслед за рукой. Когда его туша оказалась передо мной, я остановил полет и зафиксировал дубинку у него на горле. Одновременно я ударил ему под колено, чтобы уменьшить в росте.
— Меняю на жену, — сказал я, — хотя понимаю, что обмен не равноценен.
— Вы ненормальный! — взвизгнула медсестра.
— Тем более повод пойти мне на уступки.
На свет божий вылез доктор Хопкинс.
— Что здесь происходит?!
Он настолько привык источать радость, что и теперь его восклицание прозвучало скорее с восторгом, нежели с гневом.
У меня начали уставать руки. К счастью у крепыша на поясе имелись наручники. Я приковал его к нижней перекладине дивана. Кажется, он обрадовался возможности немного полежать.
— Доктор, мне нужна моя жена.
— Но госпожа Кармелла сказала, что она не замужем.
— Да? А вы приведите ее, и мы устроим очную ставку. На слово я вам не верю.
— Коль скоро вы не родственник, вы не имеете права здесь находиться.
Мне было ясно, что он пытается выиграть время. Кроме дубинки и наручников в числе моих трофеев оказался электрошокер. Я брызнул искрой и сказал:
— Наручники кончились. Придется вас обездвижить другим способом. Иначе вы будете мешать мне обыскивать здание. Или мне вызвать полицию? Почему-то вы до сих пор этого не сделали.
Доктор не был человеком, способным вести жесткие переговоры.
— Приведите госпожу Кармелла, — сказал он в интерком.
— Тряпка, — буркнула медсестра.
— Она залезла в мой кабинет, — заныл он, как бы оправдываясь, — мы имели право применить силу.
Прошла минута, и дверь, которую они вдвоем оберегали, открылась. Появилась Долорес, осунувшаяся, с взлохмаченными волосами. Она была одета в местную пижаму, сумка с вещами свисала через плечо. За нею следом выкатил робот. Я заметил красный след на ее правом запястье. Против роботов ее восточная гимнастика была бессильна.
Она казалась немного заторможенной. Я вытащил из сумки свитер и помог натянуть поверх пижамы.
В номере, после чашки крепкого кофе, к ней вернулся дар речи. Я сказал:
— Значит, вам не нужно прикрытие. Вы официальное лицо и действуете строго в рамках закона. Вероятно, у вас был ордер на обыск его кабинета. Нашли что-нибудь?
Она помотала головой.
— Что они вам сделали?
— Ничего. Вкололи какой-то слабый транквилизатор, когда я порвала ремни. Они не знали, как со мной поступить. Спрашивали, кто меня прислал. Я не стала говорить, что я из Интерпола.
— Кто вас допрашивал?
— Хопкинс и эта стерва. Хопкинс здесь главный. Директор только для вида, занимается бухгалтерией, как я поняла.
— Что с вашим здоровьем?
— Все в порядке. Перед первым визитом я приняла препараты, которые исказили результаты анализов. Я хотела иметь строгий повод остаться в клинике на какое-то время.
— А девушки, участвующие в эксперименте? Только, пожалуйста, на этот раз не темните.
— Вы не догадались? Смотрите, их приглашают на срок от одной до шести недель. Почему срок не точный? Почему шесть недель? Потому что за это время у любой из женщин пройдет полный менструальный цикл плюс сколько-то дней в запасе. Хопкинсу был нужен определенный момент в цикле, но когда он наступит, заранее не было известно. Я полагаю, он ждал овуляции. Интересно, что Майю отпустили до начала овуляции. Это означает…
— Что эксперимент срочно свернули!
— Именно. Их предупредили о нашем визите.
— И, тем не менее, вы туда полезли.
— Они не могли знать, что приду именно я. Поэтому риска не было. Я уже вскрыла его базу данных, когда тот робот меня вычислил. Я почти его сделала, но подоспел еще один, а потом еще…
— Понятно. Десять роботов вас едва одолели. Кто мог знать, что у них тут целая армия.
— Не десять, а трое!
— Хорошо, пусть трое. Скоро в Интерпол придет счет за порчу имущества. Какой у нас теперь план?
— Вчера я поговорила еще с одной девушкой, участвовавшей в эксперименте. У меня есть ее имя и координаты. И еще есть Майя. Надо срочно найти их и взять кровь на анализ. Так мы узнаем, какие препараты им вводили. Отсюда мы поймем, что хотел от них Хопкинс.
Это был хороший план, но я не собирался в нем участвовать. Меня больше беспокоила утечка информации. Клинику предупредили, что мы придем. С большой долей вероятности я знал источник утечки. Он находился на Хторге, в крупнейшем в галактике банковском центре, откуда был сделан перевод полутора миллионов марок в эту клинику и откуда оплатили стрелявший в меня «Фэлкон». Раймонд Джотто, пересылая мне информацию о переводе денег, был недостаточно осторожен. Он скопировал файл с рабочего компьютера на личный. Это копирование не мог не заметить Опоссум Лей, начальник службы безопасности банка. Следовательно, я имел право предположить, что именно Опоссум предупредил клинику о том, что у нас может возникнуть к ней интерес. Кажется, настало время встретиться с Опоссумом лично.