Малахитница (сборник)

Коллектив авторов

И он переступил порог.

Елена Данилова МАСТЕРСТВО

— Чем занималась целый день? — спросил отец, заходя на кухню с папкой под мышкой.

Он не бросил папку в прихожей, как обычно, и теперь она ему очень мешала.

— По хозяйству хлопотала: обед сварила, полы помыла, скотине корм дала. Все, как вы велели, батюшка, — ответила Тёпка,

сидя на полу с кошкой.

— Степанида! — сердито воскликнул отец, но потом рассмеялся: — Опять ты за свое!

Он пристроил папку на стол и потянулся к кофемашине.

— Нечего было любимую дочь в честь прапрабабки называть, терпи теперь, — Тёпка выпустила кошку и кинулась обниматься.

Отец погладил дочь по голове, та уткнулась ему в бок и довольно отчиталась:

— Котлеты в микроволновке, робот-пылесос включила и Басе консервы открыла, — потом вздохнула: — В пятницу родительское собрание будет. Ты же не пойдешь?

— Не пойду, — согласился отец. — Давай котлеты, я такой голодный, что съем штук восемь.

— Столько нету, — хихикнула девочка. — Тебе две и мне две. А мама тоже не пойдет?

— И мама не пойдет. Тёпка, признавайся, что натворила?

— Почему сразу натворила? — возмутилась она. — Не натворила. Записалась. На конкурс.

— Конкурс — это хорошо, — пробормотал отец и сосредоточился на котлетах.

Ненадолго повисла тишина. Отец торопливо ел, дочь резала котлету на маленькие кусочки и закапывала поглубже в пюре.

Отодвинул пустую тарелку, взял кружку с остывшим кофе, сделал большой глоток.

— Кстати, а что за конкурс? — вспомнил он и откинулся на спинку стула, довольный жизнью.

— Не конкурс, а Конкурс, — с придыханием поправила Тёпка. — Тот самый, «Испытание мастера». На котором мастера ищут себе учеников. Ну папа!

— А, этот конкурс! — сообразил наконец он. — Погоди, а тебе не рано ли? Туда разве не с пятнадцати лет берут? — уточнил с подозрением.

— С пятнадцати, — пробормотала она, заинтересовавшись видом из окна. — Но если родители разрешат, то можно и раньше. Только надо прям письменное разрешение, потому что тот, кого мастер выберет, сразу уходит в ученичество. Напишешь? Пожа-алуйста.

— Даже не думай!

Тёпка подвинулась к отцу близко-близко и просительно заглянула в глаза. Прекрасно знала, что тот долго не выдержит.

— Ну пап…

— Тёпка, ты серьезно? — Отец устало потер переносицу, подбирая слова: — Это же очень опасно! А если силы не хватит? Сгоришь ведь, мы с мамой не переживем. Или родить потом не сможешь, тоже ничего хорошего. Уже лет сто, если не больше, камнерезы — только мужчины.

Тёпка вздохнула и попробовала зайти с другой стороны:

— Ты же сам рассказывал, прапрабабка Степанида такое вырезала, что никто повторить не брался! Цветы, птицы, бабочки… а украшения какие! И никто, наверное, ей не запрещал.

— Некому запрещать было. Она сиротой росла у мастера в доме, а у него учеников

аж трое было, вот и не уследил, когда девочка взялась за фрезы. Пришлось учить, чтоб не покалечилась.

Тёпка вздохнула еще раз. Отец тоже вздохнул.

— Да упрямая она была, как черт! — рявкнул вдруг он. — Мастер, как ни бился, не смог переупрямить. Красиво резала, не поспоришь. Но в тридцать пять уже вся седая была, понимаешь ты или нет? Все, иди к себе. Разговор окончен.

Девочка хотела что-то сказать, даже рот открыла. Но посмотрела, как отец вертит в руках папку, а потом, размахнувшись, кидает ее через всю кухню в сторону мусорки, и молча пошла к себе. Она старалась сдерживаться, и первая слезинка упала уже за закрытой дверью.

Проревевшись, уснула и не слышала, как вернулась мама, как отец шепотом кричал на кухне про упрямую дочь, которая вся в прабабку, чтоб ей на том свете, как мама таким же шепотом упрашивала дать девочке шанс, вдруг все-таки сила проснется, и как тихо плакала потом. И тем более не могла слышать, как отец злился и молча смотрел в окно, а мама стояла рядом, прислонившись к его плечу, и ждала, когда он успокоится.

Потом родители долго стояли все у того же окна и о чем-то тихо шептались, обнявшись. Но это уж тем более не для детских ушей.

Утром, когда Тёпка спустилась на кухню, все было как обычно. Мама с укладкой и макияжем, но в халате, готовит завтрак. Папа завязывает галстук и воспитывает Басю, которая опять утащила ручку за холодильник. Бася ест и ни на кого не обращает внимания. А на столе лежит подписанное разрешение на участие в конкурсе камнерезного искусства.

— Кам-не-рез-но-го, — на всякий случай по слогам прочла Тёпка и завизжала: — Правда, можно? Можно, да? Я иду на конкурс, ура! Спасибо, спасибо!

Повисла на шее у отца, аккуратно обняла маму и помчалась к себе.

Вернулась обратно через пять минут уже умытая, в школьной форме и с рюкзаком.

— Мам, я так есть хочу, скоро уже? Пап, я с тобой поеду, можно? Видишь, я уже готова, меня ждать не надо.

Родители переглянулись, улыбаясь.

Тёпка к машине шла вприпрыжку, почти бежала. Отец в одной руке нес дочкин рюкзак, во второй свою папку и думал, стоит ли заглянуть на пару слов к директору школы. Пусть не вышло из него камнереза, так может хоть Тёпке повезет, надо обеспечить ей шанс. А потом можно ехать на свою скучную бумажную работу.

К директору ее вызвали после шестого урока.

— Можно, Николай Викторович? — осторожно заглянула в кабинет девочка.

За большим столом сидели незнакомые люди. Трое седовласых — это мастера, сразу поняла она, проверяющие из академии и кто-то лысенький с потрепанным портфелем.

— Проходи. Вот, уважаемая комиссия, знакомьтесь: ваша «Демидова Эс», камнерезный конкурс.

— Но позвольте, — тут же возмутился лысенький, — мы ждали мальчика. Тут у меня записано «Демидов Станислав, 16 лет». А это кто?