Малахитница (сборник)
Шрифт:
— Дальше. Дальше. Теперь левее. Назад. Дальше, — распоряжался мастер, и председатель комиссии послушно листал слайды, как будто ему больше нечем было заняться.
Тёпка почему-то боялась смотреть на экран и не сводила взгляд с лица мастера.
Трофим Потапович посмотрел все, что было на флешке — и конкурсную работу, и снимки из библиотеки, и даже старые Тёпкины рисунки, которые рука не поднималась удалить.
— Работа хорошая, — объявил он. — Вкус есть. Талант виден. Можно учить.
Комиссия переглянулась. Директор подошел ближе.
— Вы хотите объявить девочку победительницей? —
— Да на кой мне ваш конкурс? Ради бумажной грамоты стараться, что ли?
— Я не понимаю, — бормотал председатель.
— Ученица, — повернулся Трофим Потапович, — тебе эта бумажка нужна?
Тёпка, счастливая просто до неприличия, помотала головой.
— Ученица? Как ученица? — казалось, весь зал смотрел на нее.
— Ученице не нужна, мне — тем более. Так что выдавайте спокойно, кому хотите. А мы дальше сами, без бумажки обойдемся.
Председатель замер в растерянности. В его голове не укладывалось, как может кому-то быть не нужен диплом такого конкурса. Это же такие возможности! С другой стороны, Трофим Потапович уже назвал девочку своей ученицей. Дела…
Директор сердито зашептал на ухо Трофиму Потаповичу. До Тёпки донеслось «висят в библиотеке» и потом «наших выпускников». Ответ мастера она решила не подслушивать, рано ей еще такие слова знать.
— Но позвольте, — спохватился председатель, — а как же посторонняя помощь? Девочка, откуда у тебя фотографии ожерелья?
Тёпка посмотрела на мастера. Она бы, конечно, спряталась за отца, если бы была такая возможность, но мастер стоял ближе.
Трофим Потапович усмехнулся.
— А ты вон у него спроси, мил человек, — и кивнул на мастера Михаила. — Сообщишь потом, что он насочиняет, а то мне ждать недосуг.
Председатель с подозрением посмотрел на мастера Михаила, а тот скривился так, будто у него заболели все зубы разом.
Тут подошли родители, и Тёпка думать забыла о мастере Михаиле.
— Хорошая у вас девочка, — сказал Трофим Потапович, одобрительно потрепав Тёпку по голове.
— Хорошая, — с гордостью подтвердил отец. — Но упрямая. Вся в прабабку Степаниду. Та если что решила — никто переупрямить не мог.
Мастер усмехнулся.
— Ну что, ученица, прощайся с родителями и пойдем. У нас с тобой очень много дел.
Довольная Тёпка обняла маму, повисла на шее у отца и побежала следом за мастером.
Мама тихо ойкнула, привычно положив руку на живот.
— Опять пинается Матвейка, — сказала она с улыбкой.
— Деда Матвея я, конечно, очень уважал и любил, — задумчиво сказал отец, глядя вслед дочери. — Но давай, может, над именем еще подумаем? Про деда говорили, что он упрямее, чем прабабка Степанида. А куда нам еще упрямее?
Тёпка будто через весь зал услышала, что про нее говорят, обернулась и помахала родителям.
— Подумаем, — согласилась мама.
Янина Корбут. МАЛАХИТНИЦА МАЛИКА
— Лет триста
Красава никогда ни в чем отказу не знала, разъярилась она. Пошла за лес, на далекое болото, нашла ведьму черную, вештицу, что жила на отшибе в старой землянке. И душу свою после смерти ей пообещала, если та поможет ей упрямого Данилу приворожить. Едва не сгорела наша Малуша, хорошо, бабке ее хватило ума к Малахитнице прийти, дала Хозяйка ей малахитик необыкновенной красоты, узор на нем был сложный да богатый.
Положил его Данила с любовью Малуше на сердце — и ожила суженая. А Красава в слезах к ведьме кинулась, тогда и сказала ей гадина, что Малуша — из славного рода малахитниц. За них сама Хозяйка Медной горы заступается.
Завыла Красава, да поздно было: из деревни ее стали гнать, сколько ни билась она, ни причитала, будто одержимая. Ночью исчезла из дома, и больше ее не видели. Только сказывали, что ведьма болотная помереть давно хотела, да силу некому передать было. А как пропала Красава, так и ведьмы больше не стало. Землянка ее со временем обрушилась, деревенские ребятишки туда бегали, донесли. Стало быть, передала ведьма силу свою, раз померла. Красаве и передала. А куда уж та потом делась — неведомо.
— Давно это было?
— Давно, давно, внученька. Мне прабабка рассказывала, а ей ее прабабка. Гпухонемых у нас в роду не было. Одни рассказывали, другие слушали, потом сами пересказывали. Говорят, как раз в то время малахит в наших краях добывать стали, вот нечисть и перевелась…
— Такой малахит, как у тебя на шее висит, бабуля?
— Такой-такой, внученька… Спи.
— Бабушка, зачем тебе умирать? Что? Ты видела сон? Я думала, что-то серьезное. Положив трубку, Малика в досаде покачала головой и снова уставилась на дорогу. Автотрасса Екатеринбург — Уфа вела машину в деревню, расположенную почти на границе с Башкортостаном. Телефон зазвонил снова. Начальник интересовался, куда пропал ценнейший кадр в разгар недели.
— Бабушка собралась на тот свет.
— Ей нужно что-то подготовить?
— Бабушка из марийцев, у них особые отношения со смертью. Чтобы «переход» прошел успешно, они готовят все необходимое заранее.
— Как некстати, партия малахита пришла…
— Наш, уральский?
— Если бы. Сейчас только заирский везут, — вздохнул добродушный Сан Саныч.
— Успокою ее и вернусь.
— Может, стоит нанять сиделку?
Положив трубку, девушка подумала, что бабка хоть уже давно подготовилась к собственным похоронам и даже жалуется, что за ней долго не приходят, но при этом совершенно нормальная. В сундуке богатства — на две жизни хватит: платки, платья, одеяло, бутылка водки, которую она собирается презентовать деду. Конечно, он давно умер.