Малая земля
Шрифт:
В полночь саперы вышли на передний край. Слово «вышли», пожалуй, будет не точным, вернее — поползли.
Гитлеровцы, видимо, что-то предчувствовали. Они чаще обычного пускали ракеты, стреляли не простыми пулями, а трассирующими. На нейтральной полосе часто рвались мины и снаряды.
Обливаясь потом, Жестов ползал по каменистой почве, нащупывал мины и обезвреживал их. Разминировав свой участок, он подполз к проволочному заграждению и, лежа на спине, стал резать колючую проволоку.
Взлетавшие вверх ракеты заставляли его замирать и проклинать в душе ракетчиков,
Жестов был опытным сапером, не раз бывшим в переплетах. Хладнокровие никогда не изменяло ему. А сегодня он особенно был осторожен. Почему — понятно.
Когда он закончил резать проволоку и пополз к своей передовой, откуда-то справа послышался приглушенный шепот:
— Степан, слышь…
Жестов замер и насторожился. Минуту спустя он Услышал:
— Это я, Кожин. Ползи сюда…
«Что у него случилось?» — встревожился Жестов.
Выждав немного, он пополз в его сторону.
«Ранило», — пронеслось в голове.
Кожин лежал, широко растопырив руки. Когда Жестов подполз к нему, он предостерегающе поднял одну руку, а потом зашептал ему на ухо:
— Непонятная ягодина, понимаешь. Может, ты сообразишь, что это такое.
— Где?
— Вот. Осторожнее.
Жестов нащупал выступающие из земли железные усики. Несколько минут он счищал с мины землю, ощупывал со всех сторон. Руки у сапера загрубевшие, но чувствительные. Мина — это такая штуковина, которая требует деликатного обращения. Прикосновения к ней должны быть нежными, грубостей она не терпит. Жестов это прекрасно знал. Закончив обследование, он заключил:
— «Лягушка».
Перед ним была прыгающая мина, которую десантники окрестили «лягушкой». Если человек чуть надавит на выступающие из земли три усика, то мина сначала подпрыгнет на метр от земли, а потом взрывается. Начинена она шрапнелью.
— Впервые с такой встречаюсь, чтоб ее… — виновато прошептал Кожин.
Но Жестов уже знал о таких минах. Неделю назад он ходил с разведчиками, и ему попались две такие.
Обезвредив «лягушку», Жестов спросил:
— Теперь все?
— Все. Проволоку перерезал.
— Тогда двинем назад.
Не успели они отползти и десяток метров, как послышался пронзительный свист снаряда. Кожин вдавил Жестова в землю и навалился на него. Снаряд разорвался близко. Осколки просвистели над саперами. Кожин дернулся и свалился с Жестова.
— Чего это ты вздумал меня прикрывать? — сердито зашипел Жестов, повернувшись к нему. — Я тебе не командир и не баба.
— Не болтай. Полезли дальше.
До окопов уже оставалось несколько метров, как опять просвистел снаряд. И снова Кожин прикрыл Жестова. Осколки пролетели, а он продолжал лежать, слегка оглушенный взрывом. Жестов некоторое время не двигался. Потом стряхнул с себя Кожина и повернулся к нему с желанием выругаться. С какой стати Кожин рискует ради него?
Кожин лежал неподвижно, Жестов тронул его за плечо и позвал:
— Никита Петрович…
Кожин поднял голову, простонал, и голова его опять бессильно
Тогда, не теряя времени, Жестов взвалил его на спину и пополз.
В окопе Кожин очнулся, спросил:
— А ты целый?
— Ни одной царапины.
— Вот и хорошо… Днем с семьей встретишься… Мне встречаться не с кем.
— Куда тебя ранило?
— Первый раз в то место, на котором сидят… Сильно вдарило, крепче, чем под зад коленкой… Но терпимо, ползти мог… А второй раз по голове чем-то стукнуло… Крепенько…
Говорил он тихо, растягивая слова.
— Ах, какой ты, — укорил его Жестов. — Не следовало так.
Подошли санинструкторы. Когда Кожина положили на носилки, Жестов наклонился к нему и поцеловал.
— Прощай, Никита Петрович.
— Зачем же прощай? До свидания, Степа. Ты же пригласил меня в Новороссийск после войны! Я приеду.
— Буду ждать.
И только его унесли, как все кругом загрохотало и осветилось. Это взревели на том берегу пушки разных калибров. Малая земля задрожала и закачалась. По бухте заметались лучи вражеских прожекторов.
— Началось! — радостно воскликнул кто-то.
Все, кто находился в окопе, стали обниматься. Их чувства в этот момент можно было понять. Наступает конец их семимесячной маяте на пятачке земли, они пойдут вперед. Малая земля соединится с Большой.
Вскоре открыла огонь и артиллерия Малой земли.
Радостно-взволнованный Жестов выглянул из окопа и посмотрел на бухту. Он увидел, как к молу мчались катера.
«Десантники рванулись в порт», — догадался он.
Ему вспомнился знакомый куниковец Кирилл Дибров, невысокий, но плотно сложенный моряк с добродушным лицом и веселыми светлыми глазами. Жестов познакомился с ним во время одной боевой операции, и с тех пор у них завязалась дружба. Когда куниковский отряд отправляли в Геленджик, Дибров пришел к Жестову проститься. Он тогда сказал: «В первый день освобождения Новороссийска встретимся. Приходи к зданию горсовета».
Помнит ли Кирилл свои слова?
Во всяком случае, Жестов придет. Чем черт не шутит, может, и встретятся.
В бухте вода кипела от разрывов вражеских снарядов. Жестов увидел, как загорелся один катер.
«На катерах куниковцы. Кому же быть иначе. Не сладко им приходится. Хотя бы Кириллу повезло», — обеспокоенно думал Жестов, жадно затягиваясь едким махорочным дымом.
Он поднял со дна окопа саперные ножницы и пошел докладывать командиру роты о выполнении боевого задания.
На рассвете через проходы, проделанные саперами, должны начать атаку морские пехотинцы 83-й бригады.
2
В марте поредевший отряд майора Куникова был отправлен в Геленджик на формирование. Там его преобразовали в отдельный батальон морской пехоты и пополнили новыми моряками. Командиром батальона назначили капитан-лейтенанта Василия Ботылева, который во время боев на Малой земле руководил одной из боевых групп,
Батальону присвоили номер «393». Но все стали называть его куниковским. Слава Куникова, его традиции жили в этом батальоне.