Малая земля

Соколов Георгий Владимирович

Голос Петракова оторвал его от воспоминаний.

— Постой, Вася, — сказал Роман, когда он подошел к нему. — Что-то муторно мне и глаза застилает.

— Заболел? — участливо справился Зеленцов.

— Может быть, — нехотя отозвался Петраков.

Вид у него и в самом деле был не совсем обычный. Плечи вяло опущены, спина горбится, глаза красные.

Он лег на дно траншеи, повернувшись лицом к стенке, и в таком положении замер.

Зеленцов осторожно высунул голову и осмотрелся. Вроде бы все в порядке, все на том же месте. Противник лениво постреливал, как обычно.

Мысли

его опять вернулись к недавнему прошлому. Давнего прошлого у него еще не было. По-видимому, это закономерно, когда человек сознательно вызывает воспоминания для того, чтобы решить вопрос большой важности, возникший сейчас и требующий быстрого ответа.

Вот сержант Безуглый уверяет, что в нем, Василии, нет ничего выдающегося. Василий согласен с ним. Конечно, не выдающийся, не герой. Таким, наверное, и останется. Партии нужны и рядовые. Если разобраться, то она в основном из рядовых и состоит. Рядовые… Но эти рядовые особенные. Это таким рядовым говорят: «Коммунисты, вперед!» Сможет ли он, Василий, вот так, не дрогнув, выйти вперед, когда раздастся такой призыв?

«Смогу», — решил Василий.

Он, если уж говорить напрямоту, и раньше не прятался за спины других. Закалочка у него, не хвастая, имеется. Взять, к примеру, поход через перевал в декабре. Ох, и походик был! Дождь, снег, гололедица, одежда не высыхает, ночной мороз сковывает ее, ног от холода и усталости не чувствуешь. На привалах солдаты падали, как мертвые, прямо в грязи и засыпали. Костры ночью нельзя разводить — вражеские самолеты бросают бомбы. Обозы остались в тылу за перевалом. Шли голодные, злые, смертельно усталые, шли, чтобы с перевала обрушиться на гитлеровцев. Были, конечно, отставшие, не вынесшие нечеловеческого напряжения. Но Василий не отстал. Если посмотреть на него со стороны — карикатура на солдата, а не солдат. Низкорослый, шинель не по росту, волочится по земле, волочится и винтовка, тяжелый вещевой мешок с боеприпасами клонит книзу, не дает дышать. Но разве во внешности дело? Не отставал же!

А как взобрались на перевал, так стремительно и зло навалились на гитлеровцев, что те драпали до самой Апшеронской станицы. Оттуда погнали гадов на Красноармейскую. Речушек, бурливых в зимнее дождливое время, пришлось форсировать десятки. А сколько высот, пригорков! Мокрые по пояс, в побитой обуви, солдаты неудержимо шли вперед — и все гранатами, гранатами! И опять же он, Василий, не отставал, в передних рядах был, его даже в разведку зачислили.

«Ладно, Иван Петрович, — с успокоением подумал Зеленцов, — я как-нибудь поговорю с тобой на эту тему. Думаешь, начальство хуже тебя разбирается в людях? Оно тоже не лыком шитое…»

6

Через три дня Зеленцова опять вызвали в штаб получить кандидатскую карточку. Утром он показал кандидатскую карточку Петракову.

Тот подержал ее в руке, вернул и ничего не сказал. Отошел шага на три и уставился в угол траншеи, словно увидел там что-то интересное.

А Безуглый, щуря глаза, сказал:

— Дюже интересно, как ты на моих глазах будешь превращаться в коммуниста.

Сегодня за завтраком ходил Петраков. Он принес две новости. В

эту ночь, в крайнем случае в последующую, придет смена. Вторая новость: со дня на день надо ждать наступления немцев. Петраков притащил полный вещевой мешок гранат и патронов.

Поэтому Безуглый, спрятав ложку в карман, не полез, по своему обыкновению, поспать в «лисью нору», а распорядился:

— Давайте, хлопцы, приготовьте гранаты, проверьте оружие. Чует мое сердце, неспроста тихо на передовой. Не выходной же день объявили фрицы.

Он сам почистил ручной пулемет, проверил, полностью ли набиты диски.

— Теперь покурим, — заключил он, закончив осмотр.

И только они присели покурить, как из-за Колдуна показалась большая группа самолетов.

— Ого! — сказал Петраков и стал считать самолеты.

Насчитал до двадцати пяти и сбился. Они перелетели через Цемесскую бухту и, не снижаясь, не пикируя, начали сбрасывать бомбы на батареи, находившиеся на правом берегу бухты. Через минуту показалась вторая группа «юнкерсов». Свой груз эти самолеты сбросили опять на батареи.

— Это мне дюже не нравится, — заметил Безуглый. — Сдается, что это и есть то самое…

Из-за Колдуна показалась третья группа самолетов.

— Эти к нам, — решил Петраков.

Он не ошибся. На этот раз бомбы посыпались на Малую землю. Бомбили железобетонные капониры, где находился штаб корпуса, поселок Алексино, Станичку.

Земля задрожала, окуталась пылью.

— По коням, хлопцы! Надеть каски! — скомандовал Безуглый и встал около пулемета.

Он поднес к глазам бинокль и обвел передний край.

«Юнкерсы» сделали три захода, и еще не затих гул их моторов, как налетела новая группа самолетов. Одновременно батареи противника открыли огонь из сотен орудий и минометов.

Нахмурив брови, Безуглый смотрел то прямо перед собой, то поворачивался и окидывал взглядом Малую землю. Отсюда, с Безымянной высоты, она была как на ладони. Тысячи бомб и снарядов рвались кругом. Вскоре не стало слышно отдельных выстрелов, пылью и дымом заволокло всю землю, и солнце, такое яркое с утра, стало тусклым, как луна.

«Что же это получается? — ужасаясь, подумал сержант. — Живого места на земле не осталось. Кто же уцелеет?»

Вскоре дым и пыль достигли Безымянной высоты. Стало трудно дышать.

Несколько мин разорвалось совсем близко, но Безуглый не стал приказывать ребятам прятаться в «лисьи норы». Вот-вот немцы перейдут в атаку.

И вдруг он увидел метрах в тридцати от себя большую группу немцев. Пригнувшись и держа наизготовку автоматы, но почему-то не стреляя, они бежали прямо на боевое охранение.

Безуглый нажал на спусковой крючок пулемета. Петраков и Зеленцов открыли огонь из автоматов.

Противник рассеялся удивительно быстро, словно его ветром сдуло. Безуглый перестал стрелять, но палец со спускового крючка не убрал. Он знал, что не всех сдули их выстрелы, многие залегли.

Вражеские солдаты лежали не более трех минут. Раздался повелительный окрик, и они опять вскочили и застрочили из автоматов. И снова напоролись на наш огонь.

Увидев, что немцы залегли, Безуглый крикнул: