Мальчик и его маг
Шрифт:
Шандора вывернуло – ничем, желчью, желудок жгло, будто бы что-то колючее, что-то жёсткое пыталось выбраться наружу. Он хотел было расцарапать живот руками, но опекун ему не дал. Прижал свои ладони ко лбу и к животу, огромные, ледяные. Холод этот как будто бы проник и в голову, и в живот, заморозил боль.
– Это просто передышка, – сказал опекун, вглядываясь куда-то в горизонт, – скоро опять начнёт трясти и землю, и тебя. Десять минут. Потом попробую излечить.
– Я умру?
– Нет.
– Рас… – Шандора снова согнуло
Опекун дал ему руку, и он вцепился в неё так, что пальцы побелели.
– Земля больше, чем кажется, – холодный голос опекуна будто тоже немного помогал. Будто бы ничего не происходило. Пальцы будто легонько сжали пальцы Шандора, а может быть, ему почудилось. – Больше, чем мы думаем. Ещё никто не плавал за море. Сами подводные жители не могут точно сказать, что за горизонтом. Есть острова. Есть города из камня, и из кости, и из золота.
– Из чьих костей? – Вдох. – Из чьих… костей… построены дома?
– Местных умерших.
Опекун словно видел нечто, одному ему заметное, и в тот вечер это было даже хорошо. Будто и Шандора вместе с ним уносило за горизонт, в покой.
– Земля принадлежит нам, и мы страдаем вместе с ней и за неё. Скоро пройдёт, осталось чуть-чуть. Не люблю горы.
Когда на следующий вечер Шандор попросил опекуна что-нибудь рассказать, тот ответил:
– Хватит выдумывать, я не рассказываю сказок.
Глава третья
Ирвин не успел понять, когда всё изменилось. Лес потемнел, зашумел, задрожал и ожил: вот за одним стволом мелькнул край платья, за другим – рукав, за третьим скрылся чей-то силуэт. Лес шумел и смотрел, распадался на вздохи, шиканье, хихиканье и вскрики – вот чьи-то белые волосы взметнулись волной. Вот пошла рябью листва, хоть ветра не было, а вот рябь превратилась в шторм. Зелёный шторм. А вот взметнулся из земли тонкий цепкий корень и ухватил Шандора за руку. Тот сказал:
– Стой спокойно, всё в порядке.
И громче, лесу:
– Эй, эй, эй, тише, хозяева леса, мы друзья!
Лес ответил ему десятком женских голосов: полупрозрачные силуэты кружились в воздухе, возникали и пропадали. Кто-то дунул Ирвину в ухо, кто-то тонкой рукой взъерошил волосы – Ирвин шарахнулся, но позади никого не было. Шандор сказал:
– Ну тихо, тихо, всё в порядке, – и обнял за плечи, насколько позволял тот корень. Ещё два накрепко обвили Шандору лодыжки, но тот стоял как ни в чём не бывало, слегка качался с пятки на носок. С корней комками и крошкой сыпалась земля.
– Эй. Мы друзья.
– Друзья?
– А кто с тобой?
– А где ты был?
– От тебя пахнет смертью!
– Не весельем!
– Почему вы застыли на границе?
– Мы не хотим тебя пускать!
– Кого ты привёл?
Шандор покрепче прижал Ирвина к себе.
– Я привёл друга. Это мой ученик, и он хороший.
–
– Потому что он рос в печальном месте.
– Ты не обманываешь, Шандор, не обманываешь?
Ирвин дёрнулся под руками Шандора, и корни тут же обвили и его лодыжки тоже.
– Пусти! – Ирвин сам не знал, кому кричит. – Пусти, пусти!
– Вот видите? Пугаете ребёнка. Ну-ка, хватит.
Такого голоса Ирвин у Шандора, кажется, ещё не слышал – если только в обители, в самом начале. Секунду назад лес ещё шумел и корни сдавливали ноги, и вдруг всё стихло – корни опали наземь, деревья застыли.
– Он твой, Шандор?
– Он мой.
– Не отдашь?
– Не отдам.
– Ты за лес или за людей?
– За лес и людей. Но мальчик со мной. Ирвин, дыши глубоко, ничего не бойся. Это лесные девы, они всех сперва боятся.
– И вовсе не боимся, не боимся!
– Пришёл неведомо откуда и привёл кого-то!
– Давно не видели!
– А тебя ждут уже, ждут, ждут!
– Кто меня ждёт?
– Рыжая!
– Девушка!
– Вышла навстречу!
– Просила предупредить!
– Она с друзьями!
Шандор вздохнул и сказал:
– Ничему не удивляйся.
И напоказ поднял руки с раскрытыми ладонями. Он же умеет драться, почему он?..
– Ирвин, не бойся. Это друзья, но это… буйные друзья.
Да о ком он вообще? Ирвин шарахнулся бы, но Шандор снова придержал его за плечи одной рукой – другую так и держал поднятой.
– Не бойтесь, – говорил он нараспев, – мы никому не хотим зла. Мы просто путники.
– Знаем мы этих путников!
Вздох, шорох, звук борьбы – и вот уже на поляне оказалась взъерошенная девушка с чёрными волосами и рукой на перевязи. Другой рукой она сжимала нож. Шандор сказал:
– Ну здравствуй, Ирма. Что это с рукой?
– Какая вам-то разница? – Девушка обходила их кругом и медленно, выставив нож, будто боялась, что Ирвин или Шандор на неё напрыгнут. Позади Ирвина тоже кто-то стоял, так близко, что Ирвин чувствовал дыхание. И повсюду: вокруг поляны, и в кустах, и за деревьями – стояли и сидели девушки. Как будто кусты плодоносили глазами, блестящими, настороженными, тёмными. И у всех, кого Ирвин видел полностью, ладони были на рукоятях ножей. Откуда-то сверху слышались невесомые смешки – эхо не эхо, ветер не ветер?
Шандору было будто всё равно. Он пожал плечами, сказал:
– Да, да, внушаете страх, я понял, я проникся. Видите, я не двигаюсь. Что такое?
– Вы привели… вот этого.
– И что?
– От него пахнет смертью.
– Он живой. Извини, Ирвин, в третьем лице людей вообще-то обсуждать невежливо.
– Ой да подумаешь, какие нежности! Пошли.
– Куда?
– В наш лагерь. Марика придёт и разберётся, настоящие вы или нет.
– А ты сама не чувствуешь?
– Поговорите ещё.