Мальчик и облако
Шрифт:
– Дальше – самая трогательная картина вечера: влюблённый в Катю Кирилл Фениксов предлагает ей руку и сердце, и она соглашается. Родители и главы родов благословляют помолвку, и вы видите первый танец жениха и невесты. Как бы я хотела вот так кружиться в танце со своим избранником! И, думаю, сейчас каждая девушка хотела бы оказаться на её месте. Завершаем репортаж из ресторана «На яру» картинкой фееричного салюта! Всем приятных выходных. Из ресторана «На яру» для вас вела репортаж Веселена Пилецкая.
Итоговая заставка с видом города перекрывает экран. Гаснет
– Шесть, – отвечает инженер, отключающий аппаратуру.
– Не хило она так: по пятнадцать штук за упоминание, итого девяносто тысяч в одном репортаже подняла. Чем не премия? Я чуть не в голос ржала, когда она умилялась: «ах, как бы мне кружиться со своим избранником». Ей для начала надо перестать устраивать еженедельный забег по парням с прыжками из одной кровати в другую, и записаться на курсы: она, по-моему, и танцевать-то не умеет.
Диктор поднялась и неторопливо направилась на выход. Когда дверь за ней закрылась, подождав ещё с полминуты, инженер обратился к светотехнику, тоже отключавшему оборудование: – Сама-то, анонсируя сюжет, название ресторана два раза вставила. Значит, тридцать тысяч заработала, что ли?
Владимир. Дом баронской семьи Плетневых.
– Вот как друг твой Андрей Первозванов взлетел быстро – осенью только для него землю купили – там половина на половину пахотной и низин, но в сумме почти две тысячи гектаров. А теперь он ещё и счастливый обладатель кирпичного завода, земель и нескольких лицензий на землю, где глину добывают.
Влад Плетнев, внимательно слушавший отца, согласно кивнул головой.
– И заметь, – дополнил барон Плетнев Евгений Васильевич свои рассуждения, – опять-таки Окинов ему помог, – передал ему свою виру. И теперь у нас с Перловыми сотрудничество на новый уровень переходит – большую часть кирпича Приваловых покупатели нашим транспортом по области перевозили. Перловым с нами связи рвать смысла нет. Так что они своим контрагентам другие транспортные кампании навязывать не будут. И мы доходы сохраним.
– А на заседании суда каждое лыко пошло в строку: припомнили Привалову все фокусы его детей. И если бы Сергей, хотя бы с помощью отцовского ремня, сделал правильные выводы после своей выходки, когда он высказал своё «экспертное мнение» по сломанным лукам, ничего бы этого не было. Вот и расстались они и с дворянским званием, и с частью собственности. Такая вот она, судьба «Приваловских миллионов» *. А теперь сравни с твоей ошибкой, когда ты попытался побить Первозванова. Масштаб проступка, конечно, несопоставим: так, драка, детская потасовка. Но важен ещё и подход: мы с тобой сразу с Перловыми на контакт вышли, в тот же вечер я встретился, подарил саблю. Дорогую, но всего лишь саблю. Чем конфликт урегулировал. Дальше, ты подарил ему ножны на день рождения и извинился еще раз; заметь – в ситуации, когда из-за Гефта Андрей бойкотировался всеми лицеистами; и отношения окончательно
– От шахматистов в общество пришло понятие «цугцванга»: когда любое действие заведомо приведёт к ухудшению ситуации. А у нас с тобой получился обратный цугцванг – с каждым ходом наши прошлые правильные действия приносят всё большую пользу и всё лучше влияют на будущее. Если в корабле возникает пробоина – весь экипаж борется за живучесть. Никогда нельзя ждать, пока половину трюмов затопит. И в жизни так же – от проблем нельзя бегать; даже если стыдно, тоскливо, и от кучи противно воняет – всё равно берёшь лопату и разгребаешь. Не возьмёшь – дальше будет только хуже.
Хабаровск. Дворец рода Анохиных.
– Заходи. Присаживайся, Василь Петрович. Просвети меня о результатах медицинского наблюдения за старшим сыном.
Василий Петрович, руководитель семейной клиники Анохиных знал, что этот ласковый и заботливый тон, которым сейчас с ним разговаривал князь, не предвещал ничего хорошего. Но и понять, где и как мог проштрафиться он или его подчинённые, не мог. Он не спеша стал докладывать результаты обследований, которым постоянно подвергался наследник губернатора – Максим Максимович.
– Всё, говоришь, замечательно? – переспросил князь. – А вот это что?
Максим Фёдорович раскрыл папку, лежащую на столе, и протянул ему листок – бланк Василию Петровичу был знаком. Однозначно результаты анализов. Но где? И зачем?
Он взял листок сероватой бумаги, наискосок пробежал его и замер в конце текста: – Не может быть! – даже не пронеслась, а молнией ударила ему в голову мысль!
И если бы не печать врача внизу, то можно было бы рассмеяться грубой поделке. Но фамилию Евича он знал и понимал, что шутки быть не может.
Увидев реакцию директора клиники, губернатор продолжил: – Во как! Максиму скоро девятнадцатый пойдёт! Я его вообще-то летом женить собирался, ну, или обручить, а женить – зимой. И что: вы бы через два года после свадьбы выяснили, что у него проблема с воспроизводством потомства? Лечить там сколько? Год? Два? Я его спешу женить, чтобы дочерей в девках не держать, но и чтобы старший ребёнок в новом поколении его сыном был. И как только у него наследник появится, его сестёр тоже под венец отправлю. Девкам что, ещё лет по пять ждать? Кто их потом возьмёт, перезрелок? Ну, возьмут – княжны всё-таки. Но все их ровесники давно переженятся.
– Мы для чего у новорожденных сразу генетический анализ делаем, – продолжил князь, – ищем наследственные и врождённые болезни. Ну и все прочие, если такие имеются. Громадные деньги тратим, чтобы исправить, если что-то обнаруживается. И клинику я содержу, чтобы гарантировать здоровье наследников. А жизнь показывает, что ничего не гарантировано. Не слишком ли дорого мне обходятся три этажа вашей клиники и куча людей в белых халатах? Иди, разбирайся. Через неделю доклад, как так получилось.