Мальчик, который шагнул в вулкан

Волков Марк

Ян вспомнил жуткие железные крючья и мучительную мольбу юной жертвы темного культа. Возмущение и отвращение постепенно превращались в желание что-то предпринять. Начав, было, по привычке убеждать себя в том, что один человек не может изменить целый мир, он понял, что он попросту обязан что-то сказать — в голову приходили какие-то странные и вычурные слова. Он резко поднял взгляд от земли, протянул руку по направлению к лежащему у входа драконьему кусту и произнес:

— Нарекаю тебя именем! Имя твое — Нимир: Звезда Востока, Свет во тьме, Надежда странника!

Драконий куст вспыхнул ослепительным белым сиянием и начал подниматься над землей.

Ян протянул руку к выходу из пещеры и куст, медленно покачиваясь, выплыл наружу.

Сияние невероятной силы охватило все ущелье так, что можно было рассмотреть каждую трещинку в скалах сквозь бриллиантовые капли дождя. Нимир взмыл над головами ошеломленных зрителей и блеснул в темных облаках.

Ян опустил руки, устало провел ладонями по лицу и вздохнул:

— Я очень хотел помочь тем, кто пойдет здесь вслед за нами. Дикари будут бояться света Звезды Востока, а сила мерзких демонов ослабеет в этих краях.

Не обращая внимания на ошеломленные взгляды спутников, он надел высохшую куртку, подложил под голову рюкзак и улегся спать. Все принялись устраиваться на ночлег, и уже через час в пещере были слышны лишь стук капель и полусонное страдальческое кряхтение Олина.

Утром Ян неохотно открыл глаза, проснувшись от легких толчков в плечо — Тарай-Ваоэн сидел рядом с ним на корточках. До этого Яну снились знакомые улицы Уэст-Энда и его комната с раскиданными всюду журналами и одеждой. Пока ребята слонялись по пещере, зевая и потягиваясь, отонцы варили в котелке ароматный темно-красный чай. После завтрака Тарай-Ваоэн раздал ребятам длинные шесты с металлическими крюками — отонцы называли их «когтями». У основания древка «когтя» была закреплена тонкая цепь, соединяющая его с кожаным нарукавником. Сам крюк был острым только на конце — его можно было обхватить ладонью. Путь вверх пролегал через оставшуюся половину ущелья. Олину помогали идти двое отонцев, держа его за плечи. Его раны затянулись, но все еще сильно болели. После вчерашнего ливня рыхлая почва превратилась в толстый слой серой грязи, испещренный острыми камнями и переломанными ветками. Кое-где из земли торчали поваленные и принесенные потоком низкие изогнутые хвойные деревья. Сделав несколько шагов, Оду поскользнулся и упал на спину, полностью погрузившись в грязь. Отплевываясь от серой массы и бурча себе под нос ругательства, он догнал друзей и жалобно развел руками:

— Ничего, скоро высохнет! — театрально заботливо пошутил Тарай-Ваоэн, кивая на восходящее солнце.

— Какой ты милашка! — пропищала Эои, соорудив из вымазанных грязью волос Оду небольшой гребешок.

— Квох-квох… — давясь от смеха изобразил Олин.

— Откуси себе язык! — огрызнулся Оду, разглаживая волосы и сам пытаясь сдержать улыбку.

Ребята помогли Оду отряхнуться и отправились дальше. Дойдя до конца ущелья, в грязи, в той или иной степени, вымазались все. От Оду постоянно отваливались серые корочки и сыпался песок. Здесь наверху дул прохладный порывистый ветер. Тарай-Ваоэн показал на отвесную скалу:

«Здесь не пройти. Есть два варианта — обходить неделю вокруг этих двух гор или срезать за день через пещеры. Поскольку на вас уже объявлена охота, такой роскоши, как лишнее время у нас нет. Чем быстрее исполнится Предсказание, тем лучше. Пойдем через пещеры».

Он принялся искать что-то в зарослях жухлых кустов.

— Ага! Вот оно! — радостно выкрикнул предводитель отонцев, отодвигая переплетенные между собой ветви и показывая всем зияющую дыру в земле.

— Нам что, нужно туда лезть? — вытаращив глаза спросил Оду.

— Не обязательно. Можете лезть сюда, — парировал Тарай-Ваоэн, указывая на уходящую в небо отвесную стену скал.

Путники выстроились в цепочку и принялись спускаться ногами вперед в дыру. Из под земли веяло холодом и сыростью. Отталкиваясь локтями, ребята ползли до тех пор, пока кружок голубого неба не стал величиной с обручальное кольцо и не исчез за изгибом тоннеля. Еще некоторое время путники, фыркая от пыли и извиняясь друг перед другом на

невольные толчки, протискивались по лазу в полной темноте. Наконец, тоннель закончился. Чуть замешкавшись, Ян спрыгнул вниз — до пола низкой пещеры было метра полтора. Отонцы зажгли факелы — огонь разгорался неохотно, как бы пытаясь увильнуть от тяжелой работы. Затхлый воздух в пещере не давал легким наполниться и дышать было трудно. Тарай-Ваоэн вскарабкался повыше и осветил своды пещеры — во все стороны из нее уходили обширные ходы. Насколько хватало света, было видно, что все каменное пространство вокруг было испещрено такими небольшими пещерами, тесно соединенными друг с другом широкими проходами. «Похоже на гигантскую губку или пемзу», — подумал Ян.

«Внимание все! — Тарай-Ваоэн расправил плечи и кашлянул, — Пещеры Марраконовой гряды коварны. Их тысячи, они все похожи друг на друга, а эхо расходится всюду и становится обманчиво. Первые смельчаки из числа наших предков навсегда остались под этими сводами, оказавшись не в силах отыскать дорогу домой. Потом предки поняли, на каком максимальном расстоянии эхо говорит правду и на основе этого придумали систему передвижения. Они составили несколько маршрутов сквозь горы, обозначив их знаками на стенах. Наша задача — идти по отметинам, никуда не сворачивая. Всем понятно»?

Ребята усиленно закивали:

«И еще: Будьте внимательны — стены пещер покрыты скользкой массой. Наши ученые думают, что это огромные колонии крохотных существ, которые питаются водой, а выделяют воздух».

Обессиленный Олин сидел на полу пещеры — сквозь повязки из ран сочилась кровь. Отонские воины заставили его лечь на носилки и принялись карабкаться вслед за Тарай-Ваоэном и ребятами вглубь сети пещер. Ян шел предпоследним, стараясь не прикасаться к холодным склизким сводам и разглядывая знаки, которые освещал факел Тарай-Ваоэна. Чаще всего это были указывающие направление стрелки, старательно выведенные яркой краской и покрытые каким-то твердым блестящим раствором, наподобие стекла. В некоторых пещерах встречались выдолбленные в породе ниши, в которых стояли сосуды с маслом для факелов и даже запечатанные кувшины с вином.

«Ого! „Холмы Валлоо“! Пятидесятилетнее! Крепленое! „Как прекрасны твои холмы о блиста-аательная Валлоо“, — с довольным видом вертя кувшин замычал себе под нос слова старой отонской песни Тарай-Ваоэн».

Отонцы шумно поддержали восторг своего командира, а Оду хитро хихикнул, показывая Яну пожелтевшую этикетку на кувшине. Там была изображена женщина с длинными вьющимися волосами — глубокое декольте приоткрывало солидных размеров грудь. Девочки, как обычно в подобных случаях, фыркнули и снисходительно закатили глаза.

Затянув подхваченную отонцами песню сначала и сунув «Холмы» в дорожную сумку, Тарай-Ваоэн двинулся дальше. За несколько последующих часов пути отонцы несколько раз разжигали потухшие факелы, а ребята поскальзывались и падали, вслушиваясь в беспорядочное эхо в пустотах вокруг.

К тому времени, как все уже порядком устали и рассуждали, стоит ли устраивать привал (идти, по словам Тарай-Ваоэна, оставалось меньше половины пути), в пещерах вокруг послышался странный звук. Тихий гул в сочетании с едва слышным глухим треском накатывал волнами — с каждым разом все громче. Тарай-Ваоэн велел всем остановиться и взяться за руки. Он начал разматывать большую связку веревки: «Всем быстро обмотаться канатом, чтобы…» — конец его фразы утонул в оглушительном гуле, раздавшемся прямо под ногами у путников. В этот же момент каменный пол с треском разошелся в разные стороны и Тарай-Ваоэн провалился в пропасть. Стоявшие рядом с ним Эои и Ааи не успели издать и звука, как тоже исчезли внизу. Ян упал на землю и инстинктивно пополз прочь от пропасти. Рядом с ним оказался Оду — его зрачки расширились от страха. В поднявшейся суматохе носилки с Олином оказались на земле. Когда гул окончательно затих, отонцы ринулись к краю обрыва и начали звать своего командира.