Мальчик нарасхват
Шрифт:
– Неужели? Умный слишком? Людей насквозь видишь? Ну допустим. А сам-то ты чем лучше?
Я непростительно громко цокнул языком, тут же порядком струхнув, что меня могут услышать. Но нет, эти двое слишком поглощены друг дружкой; только собственное цоканье, ударившись о стены, вернулось ко мне, щелкнув по ушам.
А Андрей-Олег никак стрелки с себя пытается перевести. Причем так стремительно и судорожно, что не составляет особого труда догадаться: пацан попал в яблочко, а крыть нечем.
Тот, кстати, снова решил поиграть в молчанку. То ли растерялся,
– Ладно, - наконец, намного спокойнее сказал Андрей-Олег - опять, - не парься. Давай просто забудем обо…
– Знаешь, - вдруг перебил его пацан, голос у него был странным, - почему я вышел к тебе сейчас, а не остался дома?
– Потому что побоялся?
– Нет. Я вышел сказать тебе, что это последняя наша встреча.
Услышав сожителя, обеспокоенно наморщил лоб, чувствуя, как заметалось в груди сердце. На краю сознания неприятно выла мысль: какого черта я так переживаю за какого-то пацана? Сам же понимал: настал решающий момент. То, чего я ждал так долго, то, что наверняка изменит жизнь мальца. А возможно, изменит его самого.
– И, - не давая Андрею и вякнуть, торопливо продолжал он, - сообщаю я тебе это не эсэмэской, а говорю в лицо.
– Что?
– Говорю, больше мы с тобой не увидимся.
– С чего ты так решил?
Изо рта неволей вырвался нервный смешок - такое искреннее недоумение.
– С того! Не встретимся - и все. Сказал же, последняя встреча.
Следом последовало пренебрежительное фырканье.
– Мало ли, что ты там сказал. Я и без твоего разрешения могу встретиться с тобой, когда мне захочется. Или снова слиняешь куда-нибудь?
– Нет!
– вспыхнул сожитель, после этого послышалось весьма смодовольное:
– Ну и вот. Что тогда? Применишь силу?
– зазвучала ирония.
В ответ - молчание.
– Снова нет? Тогда, может, брата натравишь?
И вновь пацан ничего не сказал.
Что касается меня, то я стал помаленьку закипать. Ну же, не молчи! Тоже нападай! Неужели вся твоя решительность и энтузиазм иссякли, маленький паршивец?
– Снова нет?
– наигранное изумление.
– Ах нет, постой! Может, у тебя есть еще кто-то, кроме брата?
Тут все мое терпение и стальная выдержка полетели к чертям.
Оторвавшись от стены, развернувшись на сто восемьдесят градусов, я распахнул подъездную дверь. Выйдя с полумрака на яркий свет, с непривычки сощурился, ощущая неприятную резь в глазах, на секунду теряя ориентировку и цель.
Наткнувшись взглядом на стоящего ко мне спиной пацана, уверенно шагнул к нему (он стоял близко; чудо, что его не зашибло дверью). Скосив глаза на переставшего улыбаться при моем внезапном появлении Андрея-Олега, приобнял сожителя за плечо, даже несколько наваливаясь на парня, делая этот жест более собственническим. Радуясь и хваля всех известных мне богов за то, что мне не видна рожа пацана и его реакция на подобную выходку, с вызывающим снисхождением глядя на озадачившегося и одновременно омрачившегося парня напротив, ледяным тоном заявил:
–
Пользуясь растерянностью подростков, продолжил распинаться дальше:
– Поэтому настоятельно прошу больше не лезть вот к этому парню, - хлопнул вздрогнувшего пацана по плечу рукой, - и не показывать своего носа в этом месте. Все понятно?
Немного помолчав, Андрей-Олег развернулся в мою сторону всем корпусом. Заметив его оценивающий взгляд, чуть нахмурился. Спрятав руки в карманы, он, вскинув подбородок, хмыкнул.
– Нет.
– И что же тебе не ясно?
И хотя я старался вести себя непринужденно, напряженная атмосфера давила, с трудом давая вдыхать воздух. Стайка голубей, клевавшая выброшенную кем-то засохшую корочку хлеба, вдруг взлетела, громко хлопая крыльями. Никто из нас не обратил на это внимания.
– Многое, - заметив, как я вопросительно вскинул бровь, он продолжил, - к примеру, почему я вообще должен тебя слушать?
– Тебе же лучше. Никуда бегать не надо будет, никого не выжидать на холоде собачьем, не тратить свои нервы. Благодать одним словом.
Подмечая, какие взгляды бросает Андрей-Олег на мою руку на плече у пацана, едва удержался от самодовольной улыбки. Мысль, что парень не может так прикоснуться к сожителю, а я могу, несомненно льстила и придавала сил.
– Не нужна мне такая благодать, - задиристо выплюнул топчущийся дружок.
– А жаль.
– Я сам решу, что мне нужно.
– Пожалуйста, - скривил я губы, - дело не мое.
– Вот именно, - едко вставил парень, метнув взгляд на притихшего пацана.
– Поэтому мы с Артемом разберемся сами, без чей-либо помощи.
– А вот это вряд ли, - ровно произнес я.
– Почему?
– словно подражая мне, вскинул брови Андрей-Олег.
– Потому. Я запрещаю ему общаться с тобой.
Парня передернуло. Сожитель шумно выдохнул, впрочем, так и не шелохнувшись. Вдруг Андрей-Олег усмехнулся, поменяв позу.
– Да? Еще один родственничек, беспокоящийся за шкурку Артема?
– Нет, - дернул я плечом, растянув губы в ответ.
– Мы живем вместе. У меня.
Наблюдая, как маска сходит с лица парнишки, мне тем не менее улыбаться не хотелось. Скорее делал я это вынужденно, чтобы оставаться единственным, кто управляет ситуацией.
– Вместе?
– Да, я и он, - упоминать, что в моей квартире так же временно обитает большой волосатый мужлан, дальновидно не стал.
– Теперь понимаешь?
– Что понимаю?
– тупо отозвался парень, видимо, переваривая полученную информацию.
– Ты, - ставя акцент на каждом слове, чуть наклонил голову, - мешаешь.
После своих слов приподнял руку, которой приобнимал сожителя, дотронувшись его виска, а затем небрежно коснулся взъерошенных волос, будто ища поддержки. Не было страшно, - еще бы я боялся какого-то сопляка, которому до меня еще расти и расти, - но в груди блуждало беспокойство: вдруг помочь пацану не получится? Почему-то сейчас, в данный момент, для меня это стало очень важно.