Мальчик нарасхват

Скромный эксплуататор

Видимо, Вадим искренне недопонимал этого, потому что привычного яда или брюзжания в его голосе не наблюдалось. Матвей толкового ничего ему не сказал, ответил что-то уклоничиво и быстро сменил тему.

***

Зеленые цифры равнодушно горят, показывая без двадцати пять вечера. Не мигая смотрю на них до тех пор, пока последняя цифра не сменяется следующей. Моргнув, со вздохом отвожу взгляд, хмуря брови.

Кажется, прошло уже больше двух часов с того времени, как я твердо решил, что сейчас точно пойду к Славе. Вот только это “сейчас” не наступило

ни через пять минут, ни через тридцать, ни через час. А я все больше уверялся в своей ничтожности.

Все-таки свое слово держать очень трудно.

Пытаясь отвлечься, я успел полупить в телевизор, посидеть за компьютером, с Матвеем перекинуться парой слов. Я даже Алине позвонил, но на сотовый она не отвечала, а тетя Света, когда я набрал номер домашнего телефона, сообщила, что девушка уже который час гуляет. Пришлось немного поговорить с женщиной, которая обрадовалась моему внезапному звонку. Задав мне с десяток вопросов и ответив на мои встречные, она уверилась, что я точно как-нибудь приду в гости. На том и распрощались.

Легче мне, правда, так и не стало. Не думаю, что какое-нибудь занятие, пусть даже через край интересное, смогло бы заглушить это “надо”. Но я ведь действительно должен сходить к Славе, чувствую, что должен!

Но смелости не набиралось, а время все шло. И, возможно, оно утекло бы насовсем и провел бы я его бесполезно, если бы не блондинистый мужик. Заметив меня, он, потрагивая распухший нос, удивленно произнес:

– Малый… Эй, Артем!

– А?
– вздрогнул я.

– Ты к брату вроде своему собирался.

Непроизвольно напрягся, пусть и понимая, что Матвей мои мысли не читал, а завел разговор вполне случайно. Вместо ответа я слегка качнул головой, соглашаясь. Мужчина продолжил:

– Ну, ты когда пойдешь? Или уже не пойдешь? А то торт какой день стоит, эх!

По голодным глазам который раз видя желание сожрать десерт, я дернул плечом. Никому торт покоя не дает, все его хотят! А ведь лежит он себе спокойненько, не мешает никому.

Пришлось отстаивать честь торта:

– Нельзя. Сегодня пойду.

Матвей разочарованно вздохнул, пробурчав:

– Когда пойдешь-то? Пятый час почти. И что вообще за торты-пирожные?.. Сколько там твоему братцу лет-то исполняется?

– Э-э, - на минуту растерялся я.
– С-семнадцать.

Лапин едва в ладоши не хлопнул, досадно цокнув:

– Ну вот! Детский сад прямо какой-то! Может, вы еще там клоуна себе пригласили, а? Я в свое семнадцатилетие с друганами на речке пивасик хлебал.

Я решил смолчать, стараясь скрыть косой взгляд. Говорить, что все по-разному свои праздники справляют, не стал. Ну его. Видно же, что просто от негодования гудит: больно уж торт умять хочется.

Но, дабы не испытывать судьбу, пришлось встать. Встать и сходить до кухни, взять злополучную коробку с тортом и вяло побрести в коридор. Делать нечего - придется идти.

Стоящий посреди зала и настороженно наблюдающий за мной Матвей со вздохом резюмировал:

– Все-таки идешь.

Не

оставалось ничего, кроме как кивнуть, выходя на лестничную площадку. Но, кисло взглянув наверх, потоптался на месте еще несколько секунд, пока не послышался щелчок закрываемой входной двери за спиной. С тоской оглянувшись, принялся подниматься по лестнице.

Представ перед знакомой дверью, остановился в нерешительности. Охватило чувство дежавю, когда я так же стоял на этом же месте, с той лишь разницей, что в руке у меня был багаж, а не коробка с тортом.

Ну, была не была!

Стараясь не думать, чтобы не стало еще хуже, я порывисто постучался в дверь. Отняв руку, замер, прислушиваясь к исходящим из-за нее звукам. Почти сразу же послышались шаги, которые, став достаточно близкими, вдруг затихли. Секунда, две. Ничей голос не интересовался, кого там принесло, тишину разбавляло только мое дыхание и учащенное сердцебиение.

Постояв еще немного, я почти окончательно уверился, что никто мне не откроет, но вдруг заскрежетал замок. Дверь распахнулась. Вскинув глаза, я столкнулся со взглядом Славы.

Брат молчал, я растерялся, пожалев, что не придумал заранее, как начать разговор. Отметил только, что Славка, судя по одежде, недавно откуда-то вернулся либо собирается уходить. Чтобы успокоиться, я сделал глубокий вздох, после чего наконец-то выпалил:

– Был неправ, пришел мириться!

И поднял на уровень лица коробку с тортом, напряженно уставившись на брата. Тот, сохраняя каменное выражение лица, какое-то время все так же молчал, испытывая мои нервы, а затем, чуть наморщив лоб, участливо поинтересовался:

– Что, не дотерпел?

– В смысле?
– не понял я, но, переведя глаза на отсутствующий приличный кусок торта, смутился.
– А… Нет, просто…

А в следующую секунду я опешил, потому как Слава вдруг расхохотался. С недоумением глядя на загнувшегося парня, непонимающе и робко улыбаясь в ответ, дождался, пока тот все же успокоится. Стараясь отдышаться, Слава сделал приглашающий жест рукой:

– Ладно, проходи.

Я почувствовал облегчение. Но радоваться пока не спешил, осторожно переступая через порог. Закрывал дверь и разувался я в одиночестве, Слава ушел на кухню. Прислушиваясь к громыханиям, исходившим оттуда, несмело прошел внутрь. Заметив меня, парень шутливо произнес:

– Проходи, я уже кастрюлю поставил.

– Кастрюлю?
– переспросил, непонимающе нахмурившись. Слава кивнул.

– В чайнике дно пробили случайно. Приходится в кастрюле воду кипятить.

– А Наташа?..

– На работе, - коротко кинул Слава, опираясь о столешницу.

– А сам ты, - указал подбородком на одежду брата, все еще топчась в дверях, - собрался куда-то?

– Не, только притаранил.

Замолчали. Та неловкость после ссоры, которую мы усердно старались скрыть, всплыла наружу. Замявшись, я опустил коробку торта на стол. Со вздохом повернувшись к не смотрящему на меня парню, раскаянно проговорил: