Мальчик нарасхват
Шрифт:
– Ну? Пахнет?
– Что? – не сразу врубился я, вжав голову в плечи.
– Пахнет от меня или нет?
– Чем?
– Ромашками, блин! – нетерпеливо дернулся Вадим, поправляя воротник рубашки.
– Покурил я недавно, пахнет от меня табаком или нет?
– Эм, да нет, - рассеяно перевел взгляд на крупный подбородок.
– Так бы сразу, - пробухтел мужчина в сторону.
– А… Эм, вы куда? – с замешательством посмотрел на спину.
Вадим который раз за сегодня резко остановился и обернулся, недовольно хмурясь.
– Как «куда»? Домой,
– Д-домой? – запнулся. – Стой… А как же… Разве вы…
– Ты.
– …ты ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу, - подумав, согласно кивнул Вадим. – Я хочу жрать.
Удивленно и немного обиженно вскинул брови. Недоверчиво склонил голову набок.
– И что… все? А я?
– Ты? А что ты? А тебя я не хочу! Ты рассказываешь сильно долго, вон, уже как стемнело! Знаешь такую поговорку «краткость – сестра таланта»? Ну так вот, ты у нас не одарен подобными радостями судьбы.
Я вспыхнул. Рассказывал ему тут, душу, понимаешь, изливал, а он «долго»! Да тьфу, блин!
– И что, больше ничего? – насупился.
Мужчина открыл рот, дабы что-то сказать, но вдруг тут же недовольно закрыл его. Посмотрев сначала по сторонам, а затем задрав голову к небу, он неожиданно вздохнул. Поморщившись, кинул на меня короткий взгляд.
– Короче, пацан, пошли домой уже, а? Я задубел, устал и, как уже говорил, жрать хочу. И в туалет, - добавил Вадим задумчиво, оставив меня недоуменно хлопать глазами.
Вот сейчас мне страстно захотелось взять что-нибудь потяжелее да покрепче и с чистой совестью заехать по этой бессовестной роже. Но Вадим, словно не замечая этого, повернулся ко мне спиной, на сей раз окончательно, и, передернув плечами, быстрым шагом направился к домам. Я, покипев еще немножко, спохватился и нагнал мужчину, который уже успел скрыться из виду. Одному в подобных местах, среди холодных гаражей, мне становилось не по себе.
До подъезда дошли быстро, сохраняя молчание. На улице давно уже никого не было, лишь в некоторых окошках еще горел свет да доносящийся шум автомобилей показывал, что город все еще бодрствует.
Я не особо глядел по сторонам, лишь изредка украдкой кидая быстрые взгляды на Вадима, который шел чуть впереди меня. Тот, к моему удивлению, сохранял бесстрастное выражение лица, не разглагольствовал, не пытался посочувствовать, приободрить или раскричаться, обвинить в чем-нибудь. Будто бы и не было этого неприятного разговора, а у Вадима просто отсутствовало настроение, чтобы разговаривать.
Видя по упрямо сжатым губам мужчины, что сейчас из него и клешнями слово не вытащишь, я только вздохнул и мысленно плюнул на все. И на некоторую неловкость момента и на страх перед будущими словами Вадима. Сейчас мне хотелось всего лишь одного – спать. Завалиться на тесный диванчик, закрыться прохладным тонким одеялом и провалиться в глубокий сон без сновидений.
Так же молча поднявшись на четвертый этаж, мы подошли к железной двери, возле которой лежал небольшой квадратный коврик грязно-желтого цвета. Вадим, еще при подходе к подъезду доставший ключи, вставил один из них в замок. Некоторое время был слышан скрежет,
Дверь резко распахнулась, едва не зашибив Вадима, которому пришлось срочно отступить в сторону. Я на всякий случай тоже отошел.
Нашим удивленным взорам предстояло весьма, как бы так помягче выразиться, угрожающее зрелище. Лохматая тетя Света в ночной сорочке с сонным злым лицом, но облегченным взглядом, добра не сулила. Вадим, видимо, тоже это почувствовавший, шумно сглотнул. Помявшись, он попытался улыбнуться.
– Эм, Света, а ты… ты чего не спишь?
– А ничего, что уже полвторого ночи? – тихим убийственным голосом поинтересовалась она в свою очередь.
– Ну, вот я и спрашиваю: так поздно, а ты не спишь…
Некоторое время стояла напряженная тишина. Затишье перед бурей, промелькнула в голове обреченная мысль. Что мне тоже попадет, я ни в коей мере не сомневался. Тетя Света еще больше нахмурила тонкие брови, угрюмо наклонила голову вперед. Ее рот дрогнул, явно желая сказать что-то не слишком лестное, но женщина, заправив длинную прядь волос за ухо, скосила глаза на соседние двери.
Вдруг приняв вполне миролюбивое выражение лица, от которого только еще больше хотелось линять куда подальше, тетя Света встала боком и поманила нас рукой, словно поторапливая поскорее входить в дом. Вадим, на мгновение недоверчиво застывший, обреченно вздохнул и неуверенно сделал шаг. Но и этого хватило маленькой беременной женщине, чтобы захватить его за шиворот и затащить в квартиру, под конец дав еще и ускорительного пинка.
Я, слыша, как где-то что-то довольно тяжелое, но мягкое рухнуло, коротко ругнувшись, приуныл духом. Боясь разделить грустную участь Вадима, который, обиженно бухтя, поднимался с пола, нервно сглотнул и со страхом уставился на тетю Свету. Та, даже не посмотрев в сторону своего племянника, требовательно протянула руку ко мне. Обреченно оглянувшись на лестничный пролет, я вжал голову в плечи и храбро шагнул к женщине. Меня также, ухватив за шиворот, втащили в квартиру, но пинать напоследок не стали, за что я был тете Свете безмерно благодарен.
Следующие несколько мучительных минут нам пришлось понуро слушать, какие мы неблагодарные оболтусы, которые даже предупредить бедную беременную женщину не удосужились. Вадим вяло старался нас оправдывать, но грозная тетя Света не желала его слушать, испытывая интерес только к тому, что можно делать на улице в такое время.
Вздохнув, я незаметно ускользнул из виду разгневанной милой женщины. Слушая ее приглушенную ругань, облегченно перевел дух.
Еще некоторое время Зыкины выясняли отношения, а после свет в квартире погас окончательно. Все легли спать. Вадим мне так ничего и не сказал, даже не поворчал как обычно, а молча накрылся одеялом и моментально заснул. Я был слишком измотан, чтобы настораживаться по какому-то поводу, и тоже без чувств рухнул на диван. Как только моя голова коснулась подушки, веки отяжелели и я провалился в крепкий сон.