Мальчик нарасхват

Скромный эксплуататор

Вздохнув, я пробормотал:

– Теть Свет…

– Мм?

– Извините. Ну, за вчерашнее.

– Да ладно уж, Артемка, бывает. Я почти не сержусь. Разве что чуточку, - с длинными паузами отозвалась женщина.

Я неизвестно зачем рассеяно кивал после каждого ее слова, будто подтверждая их. Вдруг тетя Света отложила нож. Я вздрогнул, когда она неуклюже села на стул, слева от меня. Подняв на нее глаза, тут же виновато опустил их.

Какое-то время мы оба молчали, лишь я иногда прихлебывал чай, издавая хлюпающие звуки. Вадима то, как я хлюпал

водой, сильно раздражало. При этих звуках он постоянно кривился, иногда прикрикивал на меня, что, если честно, помогало мало. Тетю Свету эти же звуки, которые многим могут показаться неприятными и раздражающими, нисколько не беспокоили.

Она задумчиво смотрела перед собой, положив одну руку на стол. Лицо ее выглядело немного усталым. Думаю, это из-за бессонной ночи. Несколько прядей выбились из сделанной на скорую руку косы. Прическа выглядит растрепанной и совсем не опрятной. Морщины у губ и глаз стали заметнее. Глаза у женщины были красноватые. Наверное, она действительно долго не спала, о чем-то размышляла, волновалась. У меня тоже иногда так бывает. Только на утро я выгляжу более разбитым.

Тетя Света чуть наклонила голову набок. Взглянула на меня. Спохватившись, я срочно уставился в кружку, переставая так сосредоточенно разглядывать женщину.

– Погода портится.

– Что? – удивленно приподнял брови.

– По телевизору передавали, что погода в ближайшие дни испортится. Дождь вроде обещают.

– Ум, ясно, - неловко кивнул.

– Затянутое небо, - продолжила женщина чуть отрешенным голосом, не замечая моего бормотания. – Не люблю такую погоду. Холодно, все серое. Грустно так, пакостно становится. Вадик любит. Особенно когда тучи нависают. А я вот не люблю. Солнце люблю. Тепло когда.

Я настороженно покосился на тетю Свету. Та смотрела куда-то вдаль, правой рукой мяла край скатерти. Едва слышно вздохнув, она уже более участливо осведомилась:

– Вот ты, Артем, какую погоду больше любишь?

– Ну, - я растерялся, – не знаю. Солнечную, наверное. Но не жаркую.

– Вот и я, - кивнула женщина. – А когда солнца нет, упадок сил какой-то!

Замолчали. Я успел позавтракать, встал, чтобы сполоснуть кружку. Уже закрывая кран и вытирая мокрые руки, снова услышал:

– Артем?

– Да? – оглянулся.

– Можешь… Можешь сходить со мной в магазин?

– Ну конечно, - кивнул.

– Тебе точно не сложно? Нет, если ты занят, то…

– Не, теть Свет, я не занят!

– Да? – женщина чуть улыбнулась. – Спасибо. Тогда я сейчас соберусь, и мы пойдем, хорошо?

– Ладно, - пожал я плечами.

Вскоре тетя Света, невнятно поворчав на своих спящих родственников, вышла из кухни. Я же потоптался еще на месте, выглянул в окно, поправил занавеску, заглянул в полупустой холодильник. На его полках сиротливо лежали полбуханки хлеба и целая пачка сливочного масла. Да еще две луковицы внизу. Да уж, наверное, стоит назвать холодильник с таким содержимым даже не полупустым, а просто пустым. Со вздохом захлопнул дверцу.

Примерно минут через

двадцать-тридцать, когда тетя Света уже оделась и почти накрасилась, я тоже начал шевелиться. Осторожно ступая к своему чемодану, который стоял за диваном, и то и дело поглядывая на недовольно ворочавшегося во сне Вадима, я достал чистые вещи. Дабы не испытывать судьбу и лишний раз не шуметь, переодеваться ушел в ванную комнату.

Там еще раз критически посмотрелся в зеркало. Волосы, которые я отчаянно старался куда-нибудь уже зачесать, слушаться никак не хотели и продолжали упрямо торчать в разные стороны. Скривившись, отложил расческу. Да ну его!

Когда вышел, с удивлением не обнаружил мирно храпящего хозяина квартиры на полу. Ну, в смысле на матрасе. Скрученная и сползшая на пол простынь, откинутое одеяло. Вон моя дохлая подушка в сторонке валяется, теперь уже никому не нужная… Сам же хозяин в одних трусах, хмуро почесывающий щеку, вышел с кухни. Кинул на меня чем-то недовольный взгляд и отвернулся.

Я растерянно посмотрел на Вадима, думая, что лучше сказать. Слов я подобрать так и не смог, а поэтому молчал, смятенно околачиваясь у тумбочки с телевизором.

Что-то меня тревожило. В поведении Вадима. Нет, он и раньше просыпался не в лучшем настроении и, насколько я помню, доброго утра мне никогда не желал. Иногда под настроение мог поворчать или сказать что-нибудь нейтрально-вежливое (впрочем, крайне редко и крайне мало), чаще всего же и вовсе не замечал. Или такую неловкость и беспокойство я испытываю потому, что вчера разоткровенничался? Ну, всем же после этого иногда бывает стыдно, правильно?..

– Ты куда? – хрипловатым голосом поинтересовался Вадим, когда тетя Света тихонько вышла из спальни.

Вполне миролюбиво посмотрев на своего племянника, женщина поправила аккуратную теперь прическу и снизошла до ответа.

– В магазин, Вадик, в магазин. Артем, ты собрался? Ну все тогда, пошли, - бодро прошла тетя Света мимо меня, оставляя после себя приторно-сладкий запах духов.

Вадим нахмурился еще больше, угрюмо на меня посмотрел. На сей раз почесав живот, он пробубнил:

– Подожди, я с вами.

Обернувшись, тетя Света только пожала плечами и попросила меня принести табуретку.

Собрался Вадим довольно быстро. Из квартиры выходили молча. Но когда начали спускаться, женщина вдруг забеспокоилась:

– А ничего, что мы вот так девчонок оставляем, ничего не сказав? Я даже записки нигде не оставила, вдруг потеряют нас…

Вадим на ее озабоченно сдвинутые брови только поморщился. Отчего-то раздраженно ответил:

– Да что с ними будет-то? Мы же не на год ушли. Да и Алина не маленькая уже, панику разводить не станет.

Тетя Света только вздохнула.

Женщина уверенно вела нас в ближайший продуктовый магазин. Ну, почти ближайший, потому что магазинчик на углу ее чем-то не устроил. Взглянув на него, она отворотила нос и презрительно фыркнула, будто зайти в подобное место было ниже ее достоинства. Свою реакцию пояснила же просто: