Мальчик с открытки
Шрифт:
Вечер выдался тёплым, но Тинка всё равно взяла с собой кофточку, чтобы не замёрзнуть после кино. Они с Галочкой очень удивились, увидев Василька в кинотеатре, ведь он собирался уехать домой.
– Я переночую у дальних родственников, - пояснил он Тинке, когда она спросила, как он будет добираться до дома ночью. Василёк выглядел несколько смущённым.
– Надеешься на свидание с очаровательной Милочкой?
– не удержалась съязвить Тинка.
– Напрасно. Сердце прекрасной дамочки занято не менее прекрасным принцем, ты для неё лишь средство подтверждения её чар.
– Да ну
– обиделся Василёк.
– Можно подумать, я за Милочкой бегаю! Подумаешь, поболтали немного, так я и с тобой болтал.
– И украдкой взглянул на Галочку, та отвернулась, сделав вид, что не слушает.
– Со мной болтал, а с ней заигрывал!
– упрямо заспорила Тинка.
– Увидел красивую девочку и растаял, словно мороженое на солнце. Иди, встречай, вон твоё солнышко на горизонте засияло.
– В дверях фойе кинотеатра показалась в сопровождении Вадима и Аленки улыбающаяся красавица Милочка в голубом платье-трапеции.
– Ну, настоящая «услада для взора» глупых парнишек!
– И не подумаю, - забурчал Василёк, - я с вами останусь. Думал, Милочка - твоя подружка. Кто знал, что вы раздружились. Раньше такого не случалось.
– Но тут подошли Руслан Кузнецов с Геной Карповым, которые отходили к кассе, чтобы взять билеты, и Васильку ничего не оставалось, как скрепя сердце отойти в сторону, при этом он успел многозначительно посмотреть на Галочку.
Фильм был дурацкий. И всё вокруг было дурацким. Вадим совершенно не обращал внимания на сидевшую рядом Милочку. Несколькими рядами впереди них в полутьме зала маячили Тинка с Русланом - это приносило ему душевную боль.
Он хотел бы, как по мановению волшебной палочки, повернуть время вспять и оказаться в прошлом, когда дружил с Тинкой, когда не заставлял себя силой сюсюкать и преклоняться перед Милочкой, когда легко и ясно было на душе, а теперь внутри - словно камень. Давит и доставляет беспокойство.
Не так-то просто от него избавиться. Он - словно клубок из вины, сожалений и зависти. Вадим осознавал, что виноват перед Тинкой. Оскорбил её таким же недостойным способом, как Вилька. Обозвал кухаркиной дочкой. Разве простит она ему это, он не должен был до такого опускаться, ведь знал, как остро реагирует Тинка на подобные Вилькины шпильки.
Подумать только, ещё полтора месяца назад он горел праведным гневом от одной мысли, что Вилька допускает в отношении Тинки отвратительные выпады! И не сомневался, что никогда не прибегнет к ним сам. А вот прибегнул, точь-в-точь как Вилька. Он заслуживает её презрения.
Что же ему теперь делать? Именно сегодня, не завтра и не в пресловутый понедельник, а немедленно? Подойти и всё объяснить, и повиниться.
Увы, подумать легче, чем сделать. Вадим действовал как автомат, продолжая то, что шло уже своим ходом. Натянуто улыбался, машинально отвечал Милочке шаблонными фразами. У дома Ланиных быстро распрощался с подружками и, не оглядываясь, заспешил в Караяр. По дороге встретил Тинку и Руслана, они прошли мимо, о чём-то разговаривая, не заметив его на полуосвещённой дороге. Или не желали замечать, подумал Вадим.
Он тут же повернул обратно, тихонько поплёлся следом за парочкой. У дома Тинки притаился за столбом, на котором не
Постояв притулившись к столбу какое-то время и глядя в освещённые, закрытые плотными занавесками окна большого дома Масловых, парень пошёл в направлении основного села, полный решимости завтра помириться с Тинкой.
Глава XX
На завтра, оказалось, такое важное дело лучше было не переносить: не то, чтобы исчезла у Вадима решительность, просто Тинка не позволяла ему её проявить. Прежде чем он успевал открыть рот и произнести извинение, она демонстративно поворачивалась к нему спиной, и извинительные слова его так и не вылетали.
На каждой перемене Вадим ловил момент подойти к девочке, но она ускользала от него, как русалочка в морской пучине, ничего не слыша и не замечая. Иногда на его пути вставала Милочка, отвлекая Вадима какой-нибудь просьбой. Он не мог ей грубо сказать «отвяжись», ведь она не виновата, что ему нравится другая. Он её просто использовал, поступил отнюдь не по-джентльменски.
А Милочка, судя по её подчёркнутому ласковому вниманию к нему, не собиралась его отпускать от себя. Она, скорее всего, уже считала, что они дружат, а может, даже любят, так как целовались как-то раз, хотя о любви между ними речи не было. Вадим не мог сказать о том, чего не испытывал. И признаться в равнодушии к девочке тоже не мог, её ему было жаль.
Теперь он чувствовал себя словно в ловушке. И винить было некого. Сам в неё угодил. Дни летели один за другим, и каждый раз перед сном Вадим думал, завтра он точно развяжет этот гордиев узел. Расскажет Тинке, как нравится она ему и каким дураком был, когда наговорил ей гадости, а Милочке скажет, что хочет дружить с Тинкой.
Прокручивал мысленно оба свои признания, но утром, с рассветом, они улетучивались, словно туман, и всё шло без перемен: Тинка с презрением держалась в стороне, а Милочка льнула к нему. Однажды Макс Моисеенко сказал ему: «Счастливый ты, Вад, дружишь с такой красивой девчонкой!», - На что Вадим только невесело хмыкнул, знал бы Макс истину, не завидовал бы.
В завершение учебного года на последние дни мая Эмма задумала поход с ночёвкой. В него отпустили даже Алёнку Петунину с Галочкой Иноземцевой, так как установилась почти летняя жара, тепло не исчезало и по ночам.
От Караяра ребят отвезли до соседней деревни на школьном грузовике, кроме Вадковского и Петрова. Они поехали на мотоциклах. Это была идея Серёги. Ему на шестнадцатилетие отец подарил мотоцикл, а Вадим выпросил мотоцикл у деда, пообещав ему не гонять на высокой скорости. Он хорошо ездил на мотоцикле, ещё два года назад отец научил его этому, как и водить машину.
Приятно было чувствовать на лице дуновение ветра, рёв мотора будоражил кровь в жилах. Отправились они с Серёгой чуть позже машины, но уже через пять минут нагнали её. Радостными воплями встретили их ребята. А они промчались мимо, едва успев помахать им в ответ.