Мальчик в больших башмаках
Шрифт:
– Уже почти добрались до проволоки.
Работа шла теперь медленнее. Много времени уходило на то, чтобы вынести землю из прохода и замаскировать ее. Однако желанный час с каждым днем приближался.
Ванюша уже видел во сне партизанский лес, а Петя - самолет, на котором он, как гром с ясного неба, пикирует на фашистов.
Однажды Ваня сказал бабушке:
– Вышли за проволоку, скоро конец.
Оставалось несколько дней до окончания работы. Сразу за границей лагеря начинался спуск к речушке. Поэтому проход с той стороны проволоки
Накануне долгожданного дня прошел слух, что на станции формируется эшелон для отправки заключенных на запад. Поэтому никто не удивился, когда раздалась команда на построение всего лагеря. Никто не удивился и тому, что охраны было больше обычного. Но вскоре началось такое, чего никто не ожидал. Сначала комендант прошелся перед строем и, указывая пальцем то на одного, то на другого молодого мужчину пли парня, приказывал:
– Выходи…
Вышло из рядов сто человек. Их построили отдельно. Затем комендант прокричал что-то по немецки, а переводчик передал содержание этих слов. Они были страшными:
– Сегодня солдат охраны, проверяя состояние проволоки, у речки провалился в яму. Оказалось, что в этом месте какой-то негодяй соорудил подкоп. Если преступник не выйдет из строя, все сто человек будут расстреляны.
Среди обреченных находился и Петя. Бабушка и Ваня видели его. Он также отыскал их глазами и печально улыбнулся.
Комендант взглянул на часы.
– Даю пятнадцать минут.
Офицер охраны махнул рукой. Взвод солдат, бряцая оружием, встал напротив приговоренных к расстрелу.
– Повторяю: все сто человек будут расстреляны.
Наступила тишина. Она тянулась томительно долго. Кто-то но выдержал и истерически выкрикнул:
– Из-за какого-то мерзавца все должны пропадать!
– Сам ты мерзавец и слюнтяй!
– послышалось несколько сдержанных голосов.
– Вас?
– насторожился комендант и посмотрел на переводчика. Тот повторил слова струсившего заключенного. Комендант ехидно улыбнулся:
– Да, из-за одного или двух преступников вы все будете расстреляны.
Снопа воцарилась тишина. Казалось, слышно было, как учащенно бились сердца людей.
Ваня рванулся вперед, но бабушка удержала его:
– Куда?
– Я выйду…
– Не смей, кто тебе поверит…
Комендант поднял руку. Солдаты взяли автоматы на изготовку. Снова раздался тот же истошный крик:
– Ну что вы молчите? Есть у вас совесть?
В ответ послышался спокойный голос:
– Есть!..- Петя вышел из строя.- Подкоп сделал я.
Комендант подбежал к летчику.
– Ты один?
– Нет.
– С кем?
Петя достал из кармана ложку.
– С ней. Дна месяца работал. Жалко, не кончил дела.
Комендант с яростью толкнул летчика кулаком
– Так рой же этой ложкой себе могилу!
Переводчик перевел приказание.
– Рыть могилы людям - ваша профессия,- ответил Петя и вдруг, весь собравшись, метнулся вперед. Жилистый кулак с зажатой в нем ложкой опустился на голову коменданту…
…Когда, зверски избитого, окровавленного, его оставили наконец одного перед строем автоматчиков, он стоял, пошатываясь, устремив взор к синему небу, по которому плыли белые облака…
ПОД ЗНАМЯ ПОЛКА
В то утро, когда Луценко и его бойцы прибились к берегу, подполковник Светлович вышел из госпиталя. Вышел окрепший, почти здоровый, но с тяжестью на сердце. Полк Светловича перестал существовать. Нет знамени - нет полка. Таков непреложный военный закон.
Предстояла неприятная встреча с командиром дивизии. Генерал любил Светловича, как умного и решительного командира. И вот он, этот командир, потерял полковое знамя.
«Я был пять суток без сознания…» Нет! Он так не может сказать. «А ваши люди?- спросит генерал.- Почему они не спасли знамя? Значит, вы плохо воспитали их. Я был лучшего мнения о вас, подполковник Светлович».
«Люди, люди… Где они?» - думал Светлович, направляясь в блиндаж генерала.
Дорогу подполковнику перерезала ватага мальчишек. Один из них - белоголовый крепыш - был очень похож на Ваню. Иван Григорьевич чуть не крикнул: «Ваня!», но вовремя спохватился и негромко позвал:
– Ребята, идите сюда!
Мальчишки подошли. Как следует разглядев белокурого, подполковник еще больше удивился: до чего похож! Так же пытливо, как у Вани, блестели серые глаза с черными, большими, как у девочки, ресницами, и даже вздернутый пос был присыпан веснушками.
– Тебя как зовут?
– спросил Светлович.
– Вова,- ответил мальчик.- А фамилия…
– Дядя,- не дал ему договорить второй мальчуган,- а того фашиста расстреляют?
– Какого фашиста?
– спросил подполковник.
Ну, которого солдаты в море выловили.
– Он пленный, а пленных у пас не расстреливают,- сказал Вова.
– Ну и что, что пленный? А если он бомбы бросал?
– загалдели мальчишки.
– А где вы его видели?
– Вот только что солдаты в штаб повели,- объяснил Вова.
«Голос тоже совсем как у Вани»,- подумал подполковник и неожиданно для самого себя спросил:
– А Ваню Светловича ты знаешь?
– Ваню Светловича? Нет, не знаю. А где он живет?
– Если бы я знал, мой друг, где он сейчас, разве бы я тебя спрашивал? Держи руку…- Подполковник высыпал в маленькую пригоршню весь сахар из своей полевой сумки.- Подели с ребятами. Только честно.- Он дернул Вову за вихор и быстро отошел.