Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга
Шрифт:
Ответ супруга:
— Я уже перешел от категории зарплаты к категории прибыли. Я не знаю, какая зарплата у меня, какая зарплата у Алены...
Алена, отвечая на вопрос о ее популярности:
— Вообще меня трудящиеся замучили. Стоит мне зайти в соседний гастроном, как продавщицы делают соответствующие лица и говорят: «Наш магазин посетила Алена». И вообще началось. У подъезда караулят... Я открываю дверь ключом, а пацаны кричат: «Алена», «Афи-и-ша». Это совершенно жизнь не облегчает. Потому что все смотрят, сколько килограммов масла я беру, и злятся, что беру три килограмма, а они себе триста граммов лишь могут позволить. А уж когда на Дорогомиловском
Супруг, касаясь темы личной жизни:
— На мой нежурналистский взгляд, надо идти на поводу у обывателя, которому хочется все знать о закулисной жизни. Но надо идти до определенных пределов. Им интересно знать, что муж Алены — это ее продюсер. А сколько раз мы за ночь трахаемся — им знать не обязательно. Пусть знают, что у нее есть ребенок, есть собака, есть машина...
Февраль 1993 года. Журналист еженедельника «Аргументы и факты» М. Дмитриев беседует с телеведущим Евгением Киселевым.
— Были ли в вашей «итоговой» судьбе какие-то серьезные проколы? — спрашивает журналист.
— Чувство наибольшего неудовлетворения у меня вызвало интервью с Горбачевым, — отвечает Киселев. — Это было летом прошлого года. Не то чтобы я оробел или попал под его знаменитое обаяние... Манера у Горбачева подавляющая. Мы хотели, чтобы он выступил в «Итогах» в течение минуты-другой, он сказал, что у него текст на 14 минут. Я сказал— нет. Мы вместе пытались сократить его выступление, посвященное, кстати, полугоду его отставки, но из этого ничего не получилось. Мне надо было бы превратить монолог в интервью, но я как-то не сориентировался.
— Удивительно, но и у Урмаса Отта передача с Горбачевым тоже не получилась. В конце беседы с ним Отт сказал: «Большое вам спасибо, но я должен отметить, что не получил ответа ни на один вопрос, который вам задал».
— Видите ли, Горбачев когда-то сказал: «Все равно я вам всего не скажу». Если «всего» поменять на «ничего», было бы точнее. Есть люди, которые готовы к разговору, а есть готовые только к тому, чтобы выплеснуть некую сумму мыслей. Я хотел бы нормального человеческого общения, на которое было бы интересно посмотреть телезрителям. А сейчас он ведет себя, как памятник самому себе, и по-прежнему ощущает себя президентом СССР.
— Еще до путча я был убежденным горбачевцем, — замечает интервьюер.
— Я тоже, и до сих пор считаю, что без него мы не сломали бы хребет этой системе. Но сейчас он для меня сплошное разочарование... То, что его по-прежнему принимают на Западе на самом высоком уровне, может быть, тешит его самолюбие, заряжает какие-то аккумуляторы самоуважения, но если бы он поехал на родину, на Ставрополье, да снялся там с мужиками в сапогах и в ватнике, его имидж в России мигом бы поднялся...
— Вас, наверное, все узнают в лицо. Не мешает ли вам это жить?
— Откровенно говоря, реакция людей удивляет. Один, помню, недавно долго стоял, мрачно смотрел на меня в метро, потом подошел, спросил: «Это ты?» — «Нет, — говорю, — не я». — «Да брось притворяться, я тебя узнал, ты «Спокойной ночи, малыши» ведешь...»
Однажды по Арбату шла пожилая женщина. Внезапно впереди себя она заметила высокого статного мужчину с глубокими залысинами.
— Это вы — Артем Тарасов? — спросила она, приблизившись к нему. — Что же вы со страной-то сделали!
Шел 1994-й год. Тарасов три года жил
— Я ей тогда сказал: «Да я же в России три года не был, как же я мог что-то с ней сделать?» Очевидно, что сделали-то с ней именно те люди, которые начали творить в ней капитализм на том общественном материале, который его не воспринимает. До сих пор.
Рассказывает певица Валерия, объединившая несовместимое — эротику и целомудрие:
— Я справляла Новый год в Юрмале в тесной компании очень близких мне людей. На таможне при переезде в Юрмалу выяснилось, что я забыла паспорт (трудно привыкнуть к нашим новым заграницам). Но таможенник меня пропустил, попросив предварительно автограф. Встречали мы Новый год на тихой, очень уютной даче, которая принадлежала раньше председателю ЦКК КПСС Пуго.
— А что было на столе? Известно, что вы — вегетарианка...
— Стол готовил шеф-повар знаменитого кафе «Лайвас», и поэтому блюда были очень изысканны: фаршированный осетр, миноги в горчично-лимонном соусе — это с учетом моего вегетарианского вкуса. Друзья пили шампанское и французское вино, я же пью только чай и кофе.
Для сведения: Борис Пуго, министр внутренних дел СССР, после неудачи ГКЧП застрелил жену, а потом выстрелил в себя. Пепел кремированного министра лежал в вазе на подоконнике в квартире сына около полугода — ни одно кладбище не осмеливалось похоронить «путчиста».
Юрий Шмильевич Айзеншпис — акула шоу-бизнеса. В советские времена был осужден на длительный срок за валютные махинации. На свободу вышел с чистой совестью и твердым намерением продолжать прерванный полет.
— Юрий Шмильевич, — спросил у него в 1993 году корреспондент журнала «Столица» Алексей Беляков, — про вас ходят слухи, что шоу-бизнес для вас дело третье. Что на самом деле вы чуть ли не крупный промышленник, землевладелец...
— Вы знаете, относительно людей известных — а я себя таковым считаю: меня постоянно узнают на улице, останавливают, спрашивают... Так вот, относительно известных людей всегда ходят разные слухи. Шоу-бизнес— это действительно не единственное дело, которым я занимаюсь. Но вызвано это только тем, что на сегодняшний день наш шоу-бизнес болен так же, как больно и все общество. Поэтому он сейчас не приносит каких-то сверхдоходов, какие приносил, по крайней мере мне, два-три года назад. Но поскольку это мое любимое занятие, я не могу его вот так взять и бросить. И чтобы как-то выжить, занимаюсь и другим бизнесом. Самым разнообразным.
Павел Крашенинников стал министром юстиции России в 34 года. Сразу же после назначения не сходит с экрана телевизора. Очень любит рассказывать о каждом своем шаге.
— Вы не жалеете, что стали министром?— спрашивает корреспондент.
— Определенные неудобства есть. Скажем, раньше жена просила, и я ходил в магазин за продуктами. Молоко там, пиво. Теперь от этого отказываюсь. Неудобно, узнают, шептаться начинают. Еще раньше я писал книги, занимался научной работой, гонорары получал за переиздания... Как любой ленивый человек, я всегда радовался, что вроде ничего не сделал, а деньги принесли. Теперь на творчество, к сожалению, времени нет... К тому же министр живет на одну зарплату. Никаких надбавок за выслугу лет и премий ему не положено. Поэтому когда приносят списки на премию, например, а там моя фамилия стоит, я себя решительно вычеркиваю...