Мальчишка с бастиона
Шрифт:
– Понял.
– Пошли!
– решительно сказал матрос.
Они зашагали в сторону английских батарей. …Вражеский часовой повернулся к лазутчикам спиной.
– В самый раз, - шепнул Кошка на ухо Максиму, - берём…
Но часовой, словно почуяв неладное, обернулся и стал пристально вглядываться в темноту. Он не заметил ничего подозрительного, но всё же продолжал смотреть в сторону русских позиций.
Кошка плотнее прижался к земле, словно хотел слиться с нею, и потянул парнишку за ногу.
– Уползаем, - едва слышно прошептал
Они перебрались в безопасное место и, отдышавшись, стали совещаться.
– Тут не возьмём, - дрожа от холода, проговорил Максим, - за ним ещё один маячит - пушки стережёт.
– А ежели правей?
– поинтересовался Кошка.
– Там тоже орудия и охранник, - смущённо почесал затылок мальчишка, как будто он был повинен в том, что англичане кругом выставили часовых.
– А в обход?
– продолжал допытываться матрос.
– В обход можно, - согласился Максим.
– Очень даже можно!
– очевидно вспомнив что-то, обрадовался он и, припав к самому уху разведчика, зашептал: - Там ровчик есть, в аккурат к тому сараю подходит…
– К складу, - уточнил Кошка.
– Ну да, к складу. Там ещё хата маленькая пристроена, а в ней я охвицера видел…
– Охвицера?
– встрепенулся матрос.
– Охвицер нам как раз и надобен. Ползи вперёд!
– приказал он Максиму. …Разведчики ползли на животах, руками загребая грязь. Промокшие насквозь, они уже не замечали ни дождя, ни снежной крупы, щедро сыпавших сверху. Незаметно открылся неглубокий ров, почти до половины наполненный водой. Утопая чуть ли не по горло в жидком месиве, они продолжали путь.
Как и говорил Максим, ров вывел разведчиков прямо к вещевому складу. Часового не было видно - наверно, спрятался где-нибудь, спасаясь от непогоды. Во всяком случае ни Кошка, ни Максим обнаружить его не смогли. Однако, опасаясь, что караульный окажется где-нибудь поблизости, они ползком стали подбираться к домику. У самого крыльца Кошка приподнялся и потянул дверь на себя, но она, запертая изнутри, не поддалась. Матрос вытащил кинжал, просунул лезвие между створками и не спеша стал водить им вверх-вниз. Едва слышно лязгнула скоба, дверь приоткрылась. Кошка кивнул. Максим тотчас проскочил в сени. Матрос, неслышно опустив щеколду, скользнул за ним.
В сенях спал солдат. Его форма, аккуратно сложенная, лежала тут же. Из горницы доносился храп: видно, там и находился офицер.
Кошка приложил палец к губам и стал снимать сапоги. Максим последовал его примеру: неуклюжие трофейные ботинки примостились у двери.
В горнице было жарко натоплено, офицер спал в одних подштанниках. На стуле висел китель. Кошка даже в темноте разглядел блестевшие на нём боевые награды. «Важный однако», - отметил он про себя.
Матрос передал Максиму штуцер: подержи! Но неожиданно офицер зашевелился. В то же мгновение Кошка бросился на англичанина. Короткая борьба, и вот уже офицер лежит связанный, с кляпом во рту.
– Отчиняй затворки!
– шёпотом
Через раскрытое окно разведчики вытаскивают офицера наружу и, заставив его спрыгнуть в ров, выводят в балку. Здесь уже можно выпрямиться во весь рост и идти, не таясь.
Офицер содрогался от пронизывающего холода - не сладко после тёплой постели очутиться под секущим дождём почти голым. Кошка снял с себя накидку и укутал ею пленного.
Несмотря на усталость, шли быстро. Босиком. Свою обувь лазутчики оставили в сенях.
Через час они уже подошли к подножию Малахова кургана. Караульный у орудий только присвистнул от удивления, когда перед ним возникли три босых человека, измазанных грязью. Присмотревшись, он узнал Кошку.
– Велено сообщить вам, Пётр Маркович, - произнёс часовой, - чтобы сразу следовали к их благородию.
Матрос и парнишка отсыпались до самого обеда. Если б не вестовой командира батареи, они б с удовольствием проспали и до вечера. Но зычный голос разбудил их.
– Кошку и мальца их превосходительство Павел Степаныч к брустверу требуют!
Матрос моментально вскочил. Сна ни в одном глазу, словно и не ложился вовсе.
– Павел Степаныч? Мигом будем!
– Охвицеров там собралось!..
– восторженно продолжал вестовой.
– Все при орденах да эполетах, как на плацу.
Кошка стал тормошить Максима, который всё ещё боролся со сном. Наконец он раскрыл глаза.
– Одевайся быстрей!
– нарочито строго приказал матрос. Парнишка стал поспешно натягивать английский мундир.
Матрос посмотрел на него критически:
– Не гоже перед Павлом Степанычем во вражеском одеянии представать. На вот, держи, - и вытащил из сундучка свою запасную матросскую робу.
Максим быстро переоделся.
– Вот теперь в аккурат будет, - засмеялся Кошка, увидев, что тельник достаёт парнишке чуть ли не до колен, а брюки пришлось заправить на манер шаровар, - терпи, браток, опосля ушьём. …Ещё издалека Кошка разглядел большую группу офицеров и услышал знакомый всем голос адмирала Нахимова.
– Воистину удивителен наш моряк! Казалось бы, от земли отвыкнуть должен с парусами да вантами, а глядишь, как истый сапёр вгрызается в грунт, да и под землю уходит, коли надобно… - говорил Павел Степанович.
Кошка, чеканя шаг, подошёл к адмиралу.
– Ваше превосходительство!..
– Мы ждём вас, голубчик, - ласково перебил его Нахимов, - много о вашем геройстве наслышаны… А это помощник будет?
– он глазами указал на Максима.
– Помощник, Павел Степаныч. Англичанина вместе полонили.
– Молодцы!
– Рады стараться, ваше превосходительство!
Нахимов подозвал адъютанта и что-то шепнул ему.
Офицер открыл ларец, вынул новенький георгиевский крест. Нахимов подошёл к застывшему по стойке «смирно» матросу и прикрепил ему на грудь орден.