Мальчишки с улицы Пала
Шрифт:
Поэтому накануне, как только послы краснорубашечников удалились с пустыря, другое посольство – посольство мальчишек с улицы Пала – отправилось с этим знаменем в Ботанический сад.
Когда они туда прибыли, происходил как раз большой военный совет. Послов было трое: Вейс, Чонакош и во главе их Челе. У него был белый флаг, а красно-зеленое знамя, завернутое в газетную бумагу, нес Вейс.
На деревянном мостике им заступили дорогу часовые:
– Стой! Кто идет?
Челе, не отвечая, достал из-под полы белый флаг и молча поднял его над головой. Часовые,
– Гейя, гоп! Здесь чужие пришли!
На крик к мосту вышел Фери Ач. Ему хорошо было известно, что означает белый флаг, и он пропустил пришельцев на остров.
– Посольство?
– Да.
– Что вам нужно?
Челе выступил вперед:
– Мы принесли обратно знамя, которое вы у нас похитили. Оно вернулось к нам, но не так, как мы хотим. Возьмите его завтра в бой, и мы постараемся отбить его. А не сумеем – пускай остается у вас. Вот что велел вам передать мой генерал!
Челе подал знак Вейсу. Тот с глубокой серьезностью развернул бумагу, вынул из нее знамя и, прежде чем отдать, поцеловал его.
– Начальник арсенала Себенич! – крикнул Ач.
– Нет его! – прозвучало в ответ из густого кустарника.
– Он ведь только что был у нас с посольством, – сказал Челе.
– Верно, я и забыл, – ответил Фери Ач. – Тогда – его заместитель!
В одном месте кусты раздвинулись, и перед главнокомандующим предстал маленький, юркий Вендауэр.
– Прими у послов знамя, – сказал Фери Ач, – и спрячь в арсенал.
Затем обратился к посольству:
– Во время сражения знамя будет у Себенича. Так и передайте.
Челе хотел было снова поднять белый флаг в знак того, что посольство отбывает, но командир краснорубашечников спросил:
– Знамя вам, наверно, Гереб принес?
Послы молчали.
– Гереб? Да? – переспросил Ач.
– На это я отвечать не уполномочен! – щелкнув каблуками, отчеканил Челе. – Смирно! Ша-гом марш! – скомандовал он своим подчиненным и покинул краснорубашечников.
Недаром про Челе говорили, что он – франт, недаром отличался он изяществом! Надо отдать ему справедливость – это было сделано молодцевато, по-военному. Никого не выдал врагу, даже изменника.
А Фери Ач почувствовал себя пристыженным. Вендауэр со знаменем в руках стоял и таращился вслед уходящим.
– Чего рот разинул?! – накинулся на него главнокомандующий. – Неси знамя на место, живо!
Вендауэр побрел исполнять приказание, думая: «А молодцы все-таки эти ребята с улицы Пала! Второй раз утерли нос грозному Фери!»
Вот как знамя вернулось к краснорубашечникам. Потому-то его и не было на форте номер три.
Часовые уже сидели верхом на заборе: один – на ограждавшем пустырь с улицы Марии, другой – на том, который выходил на улицу Пала. Из хлопотливой сутолоки, кипевшей между штабелями, вдруг вынырнул Гереб. Он подбежал к Боке и, остановившись перед ним, сдвинул каблуки:
– Господин генерал! Позвольте доложить: у меня просьба.
– Какая?
– Господин генерал, вы назначили меня сегодня в крепостную артиллерию на форт номер
– Так. Чего же ты хочешь?
– Прошу перевести меня в еще более опасное место. Я уже поменялся с Барабашем, который назначен в шанец. Он хороший бомбометчик, от него будет польза в форте. А я хочу сражаться в открытую, из шанца, в первом ряду. Пожалуйста, разрешите.
Бока оглядел его с ног до головы:
– А ты все-таки молодец, Гереб!
– Значит, можно?
– Можно.
Гереб отдал честь, но остался стоять перед генералом.
– Ну, что еще? – спросил тот.
– Я хочу только сказать, – не без смущения ответил артиллерист, – что очень обрадовался, когда ты сказал: «Молодец, Гереб». Но мне очень больно, что ты говоришь: «Все-таки молодец».
– Я тут ни при чем, – улыбнулся Бока. – Это уж ты сам себя вини. А сейчас – нечего нюни распускать. Кругом марш! Занять свое место!
И Гереб твердым шагом удалился. Радостно спрыгнул он в ров и сразу занялся изготовлением бомб из сырого песка. А из шанца высунулась чумазая физиономия Барабаша.
– Ты ему разрешил? – крикнул он Боке.
– Разрешил, – откликнулся генерал.
Словом, ему не очень-то доверяли, этому Геребу. Так всегда бывает с теми, кто хоть раз обманул. Им не верят, даже когда они говорят правду. Но слово генерала рассеяло последние сомнения. Барабаш вскарабкался на угловой форт, и снизу было видно, как он, взяв под козырек, доложил начальнику гарнизона о своем прибытии. В следующее мгновение обе вихрастые головы уже исчезли за парапетом. Оба взялись за работу: вместе со всеми стали складывать бомбы в пирамиды.
Так прошло несколько минут. Мальчикам они показались целой вечностью. Нетерпение возросло до того, что послышались восклицания:
– А может, они раздумали?
– Струсили!
– Тут какой-то подвох!
– Они не придут!
В начале третьего адъютант объехал боевые позиции и передал приказ стать «смирно», прекратив всякую суету, так как генерал желает в последний раз произвести смотр войскам. Когда он, завершая свой объезд, объявил об этом на левом фланге, на правом уже появился Бока – молчаливый и строгий. Сначала он сделал смотр армии улицы Марии. Там все было в порядке. Два батальона застыли по обе стороны больших ворот. Командиры вышли из рядов.
– Так, хорошо, – сказал Бока. – Задачу свою знаете?
– Да. Мы притворимся, что убегаем.
– А потом… в тыл им!
– Есть, господин генерал!
Затем Бока осмотрел сторожку. Открыл дверь, вставил в замочную скважину большой ржавый ключ и повернул его, пробуя, действует ли замок. Потом проверил готовность первых трех фортов. Гарнизон, из двух человек в каждом, налицо. Песочные бомбы, сложенные пирамидами, – под рукой. В форте номер три бомб втрое больше, чем в остальных. Этот форт был главным. Тут уж не двое, а трое бомбардиров встали навытяжку при появлении генерала. В фортах четвертом, пятом и шестом лежали запасные бомбы.