Мальчишник в зоне смерти
Шрифт:
Потом лес стал редеть и открылся вид на обширную и ровную, словно лысина, территорию. Мошонкин не сразу понял, что это море. Картазаев правил по песку, но у самой воды свернул. Теперь машина ехала по мокрому прессованному песку как по шоссе. Лишь когда вода докатывала до колес, из-под них далеко в море летел фонтан брызг.
— Куда мы едем? — деловито поинтересовался Мошонкин.
— А тебя не настораживает, что я в настоящее время нахожусь в розыске? — хмыкнул Картазаев.
— Неужто мы не понимаем, — глубокомысленно заметил Мошонкин. — Какое теперь
Картазаев покосился на него и ничего не сказал. Дело в том, что для осуществления задуманного ему позарез нужен был помощник, и Василий для этого подходил как нельзя лучше. Проехав по пляжу, Картазаев поднялся по пандусу и помчался по извилистой припляжной дороге. За одним из поворотов перед самыми фарами внезапно возникла приземистая мрачная фигура. Картазаев вынужден был экстренно тормозить, потревожив раненую ногу и нещадно ругаясь из-за этого. Встречный путник даже не пошевелился. Стоял как столб. Было в этом что-то неестественное и пугающее, но Картазаев вида не подал.
— Пойди глянь, не задели мы его, — велел он Мошонкину, остановившись.
Тот вышел, но вскоре вернулся.
— Нет там никого, — озадаченно протянул он. — Может, показалось.
— Когда кажется, креститься нужно, — строго заметил Картазаев.
Он продолжил движение, но до самого "Мадраса" слова Костылева о том, что город полон неподвижных людей, не шли у него из головы. Он ломал голову, но впервые у него не было даже гипотезы. Слишком мало данных, чтобы она могли появиться. Однако надо было действовать, несмотря на полное отсутствие гипотез и каких-либо данных. В противном случае могло так получиться, что люди Данюка постараются, чтобы у него вообще больше никогда не возникало никаких гипотез.
В знакомой комнате "Мадраса" было уютно и тихо. Дядя Боря задремал, поэтому внезапное появление Картазаева, повисшего на плечах невысокого веснушчатого парня, повергло его в шоковое состояние. Вошедшие были измучены, от них пахло кровью.
— Где Леший? — первым делом спросил Рекунков, потому что сведений о парне они не имели с самой первой засады в дачном поселке.
— Все вопросы потом, — отрезал Картазаев, сползая с плеч десантника на дВасилий. — Сначала ванну, потом занозы из ног вытащить.
— Сначала занозы, а то потом в горячей воде ноги разбухнут, только хуже будет, — деловито возразил Мошонкин.
Присутствовавшие при разговоре Кит и Шершавый недовольно переглянулись, и мимолетный взгляд явился для молодого сигналом к действию. Кит встал, демонстративно сунул руки в карманы брюк, в результате чего полы пиджака разошлись, открывая вид на рукоятку внушительного нагана, и сказал:
— По какому праву здесь распоряжаются эти фраера? Здесь вам не больница! — и он вычурно и далеко в лучезарные дали послал их.
При знакомом выражении Мошонкин даже вспотел, почувствовав, что настал момент истины. Если Картазаев смолчит, то может так статься, что он находится перед самым большим разочарованием в своей жизни. Только Василий почему-то
Картазаев повел себя спокойно. Он полулежал на дВасилийе, поэтому задрать раненую ногу к потолку у него особого труда не составило. После чего он выдрал из носка, когда-то пижонски белого, а теперь потемневшего от заскорузлой крови, крупный бутылочный осколок. Причем именно выдрал, нисколько не заботясь о том, чтобы не нанести дополнительных увечий. Кожа хрустнула, расходясь, словно под ножом мясника, но Картазаев не довольствуясь произведенным эффектом, положил окровавленный осколок в рот и громко разгрыз.
Даже дядя Боря, многократно сидевший в тюрьме и видевший и не такое, был поражен. Кит же выскочил из комнаты, отплевываясь и с трудом сдерживая порывы к рвоте.
— Ну, вы тут располагайтесь, я вам Валечку пришлю, — сказал Рекунков.
И они с Шершавым вышли.
— Владимир Петрович, осколок который вы схарчили, может вам выйти боком, так и знайте! — воскликнул Мошонкин, едва они остались одни.
— Ерунда! — махнул рукой Картазаев. — Толщина пищевода такая, что можно бритву проглотить безо всякого ущерба.
И он велел Мошонкину вынимать остальные осколки.
— Только не так как я! — предупредил он. — А нежно. Жестокости, чувствую, мы с тобой, брат Мошонкин, и так хлебнем полной ложкой. Не вовремя тебя в командировку принесло.
Для отдыха бандиты выделили им комнату, обычно предназначенную для труда проституток. Вокруг круглой кровати-сексодрома возвышались зеркала и розовые балдахины. Картазаев лег, подложив подушки под замотанные полотенцами ноги. Мошонкин исчез и появился спустя четверть часа с бутербродами, бутылкой водки и горячим чаем.
— Удивляюсь, где ты в борделе чай достал, — сказал Картазаев.
— А что, разве тут не люди, чай не пьют? — заметил Мошонкин.
Он опять исчез, появившись уже с ведром воды и шваброй, и стал ожесточенно драить полы.
— Но это ты откуда достал? Для тебя, наверное, нет ничего невозможного?
— Пылесос не достал, — возразил Мошонкин. — Шторы бы попылесосить, но пылесоса у них нет. Пылищи там, наверное.
— Иди-ка сюда! — велел Картазаев строго и указал безропотно подошедшему Мошонкину на край кровати. Тот присел, старательно выколотив брюки.
— Василий, мне надо поговорить с тобой серьезно, — сказал Картазаев, останавливая начавшееся было словоизвержение жестом. — Отвечай как на духу. Ты где сейчас служишь?
— Во Втором контртеррористическом отделе Главного управления ФСБ.
— Командует у вас генерал Данюк? — в ответ Мошонкин кивнул. — Ну и какое у тебя задание?
— Вас арестовать, Владимир Петрович.
— Это понятно, — отмахнулся Картазаев. — Что тебе довели про Череп?
— Данюк сказал, что это сверхсекретный проект разведки США, связанный с новым оружием. Подробности не раскрывали, но Данюк сказал, что Череп пострашнее атомной бомбы будет. По-моему, они сами ничего знают. Но вы то, небось, в курсе, Владимир Петрович?