Маленькая леди и принц

Браун Эстер

– Выкладывай всю правду, мам,– потребовала Аллегра.

Мама помолчала и поправилась, следуя совету консультанта, помогавшего ей избавляться от разного рода зависимостей:

– Хорошо, я купила несколько пар.

– Сколько именно?

– Три! И сумку…

– Эм, ты как? – спросила я, когда Эмери, чуть покачиваясь, поднялась на ноги. – Может, тебе…

– Все нормально, Мелисса! – рявкнула Эмери с несвойственной ей жесткостью.

Я все равно не отстала бы от нее, если бы не прикосновение чьей-то руки к моему

локтю и не ударивший в нос аромат «Шалимар».

– Мелисса, можно с тобой словечком перекинуться? – прошептала бабушка. – Только не будем привлекать к себе внимание. Задержись тут, а через пару минут приходи в гостиную.

Подобная таинственность, если речь о моей бабушке, отнюдь не всегда означает, что стряслось нечто из ряда вон. Абсолютно тем же тоном бабуля может позвать меня, если просто задумала сыграть в бридж. Мои родственники по линии что мамы, что отца склонны к театральным эффектам.

Я сказала, что хочу в туалет, и понесла наши с Джонатаном сумки наверх, в спальню с кроватью под балдахином. На дворе весна, а в доме как в холодильнике. Я взяла с собой новую шелковую пижаму, тоже приобретенную в Париже. Однако, чтобы можно было спать только в ней, следовало уже сейчас включить электроодеяло.

Сбегая по ступеням, я услышала стон со стороны занавешенного кресла у окна на лестничной площадке и не без опаски приблизилась к нему когда мы были детьми, родители нередко закатывали распутные вечеринки и на этом кресле чего только не вытворялось. Стоны не прекращались. Более того: на половицы и ковер откуда-то лилась вода. Я осторожно отодвинула шторку и увидела Эмери. Она, мертвенно-бледная, держалась за живот и смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– О боже. Представляешь, я намочила в штаны… Какой стыд!..

– Эмери,– сказала я, чувствуя, что тянуть дальше некуда. – А не может быть такого, что твой срок больше, чем ты думаешь?

– Ты ведь знаешь, я не делаю отметок в календаре! – выпалила моя сестра.

Я внимательнее взглянула на нее. Эмери все свои взрослые годы жила в постоянном страхе забеременеть, поскольку была не в состоянии запомнить, когда у нее закончились последние месячные. Однажды я вместе с ней ходила к гинекологу, и лишь с помощью моего календаря мы с горем пополам примерно установили дату.

Теперь же не было времени ворошить ее память. В любую минуту могли начаться роды. Отца хватит удар, если первенец Эмери появится на свет посреди дорогого ковра, мелькнула в моей голове мысль.

– Тебе надо снять джинсы,– твердо произнесла я.

– Зачем? Чтобы их натянуть, я целых полчаса убила. – Лицо Эмери внезапно перекосилось от боли. – Ай! Черт… Такое чувство, что– А-ай!

Я попыталась расстегнуть ее джинсы, но не смогла даже засунуть палец за пуговицу. Они были насквозь мокрые.

– Надо их разрезать,– сказала я, осматриваясь в поисках подручных инструментов.

– С ножницами ко

мне даже не подходи, Мел! – простонала Эмери. – Это же Эрнест Сьюн! Таких больше не достанешь!

– Доверься мне,– мрачно произнесла я. – Я как-никак портниха.

– Что происходит?

Я обернулась. На лестнице стояла бабушка.

– Помощь не требуется? – спросила она.

– Позвони в неотложку,– распорядилась я. – Так будет надежнее, а то, если везти ее в больницу самим, сейчас разгорится спор, кто трезвее всех и в состоянии сесть за руль.

В эту минуту Эмери издала оглушительно громкий вопль. Так кричала только Аллегра, когда обнаруживала, что подгорел ее тост. Я ухитрилась расстегнуть джинсы, и моему взору открылся на удивление большой и круглый живот.

Мы уставились на него.

– Ладно,– признала Эмери,– срок правда, скорее всего, больше… – Она так крепко схватила меня за руку, что чуть не сломала ее. – Только, пожалуйста, не подпускай ко мне папу!

– Алло? Да-да. Алло? Добрый вечер! Прощу вас, пришлите «скорую»,– говорила бабушка в телефонную трубку, стоя внизу, в прихожей. – Если можно, сейчас же. Понимаете, моя внучка, кажется, рожает… О! Спасибо! Да-да, по-моему, я ужасно рада…

– Бабушка! – крикнула я. – Пусть выезжают немедленно!

Послышался стук шагов по паркету, запахло сигарным дымом. Беседа мужчин за портвейном, как видно, закончилась. Очень вовремя!

– Боже мой! – заорал снизу папаша. – Что у вас там, черт побери, за возня?

– Эм?

Уильям взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступени.

– Что-то мне… – пробормотала Эмери, указывая на свою пеструю рубашку.

– Начинаются роды,– объяснила я. – Понадобится много полотенец и старые одеяла. Уильям, помоги мне перенести ее в гостиную. Ларс, беги поставь чайник.

Ларс растерянно моргнул.

– Нужна горячая вода?

– Нет,– рявкнула Аллегра, появляясь из-за его спины. – Напоим чаем медиков из «скорой помощи», когда они пожалуют. Шевелись, Ларс!

– Ты когда-нибудь принимала роды? – спросил Уильям, подхватывая Эмери на руки с такой легкостью, будто она была не тяжелее спортивной сумки.

– Нет, но Нельсон занимался на курсах по оказанию первой помощи,– сказала я. – А тренировался на мне. Иди же, надо положить Эмери поудобнее.

– Несите ее в кладовку,– быстро распорядился отец. – Там диван, который все равно пора выкинуть. – Он наклонился прямо к лицу Эмери и произнес: – Эм! Потерпи, пока тебя не уложат. Тут кругом ковры, сама понимаешь.

– Давай-ка поторопимся,– сказала я,– малыш в коврах точно не смыслит.

Эмери слабо простонала от ужаса.

– Я принесу бренди,– заявил отец таким тоном, будто нашел единственный верный выход.

Он направился к себе в кабинет, Уильям пошел в дальний конец прихожей, а Аллегра на некотором расстоянии последовала за ним.