Маленькие милости
Шрифт:
Узнав об этом, демонстранты принимаются скандировать: «По-бе-да! По-бе-да! По-бе-да!..»
Несколькими часами ранее, в четыре утра, тело Мэри Пэтриши Феннесси забирают со двора Форт-Индепенденс на Касл-Айленд и перевозят в отделение судмедэкспертизы округа Саффолк.
Бобби с Винсентом и наспех сколоченным отрядом детективов и патрульных прибыли к форту минут через пять после гибели Мэри Пэт. Там они нашли Марти Батлера и его людей, которые собирали стреляные гильзы и почти готовы были уезжать. Они не сопротивлялись. На все их оружие была лицензия.
Бобби велел всех задержать, а также конфисковал оружие и штатив для снайперской винтовки, однако почти не сомневался: осмотр места преступления покажет, что события разворачивались в точности так, как описал Марти. Уж очень самоуверенно он держался. Можно было бы – при желании – выдвинуть обвинения, хотя бы потому, что Брайан Ши погиб по вине троих товарищей, решивших устроить самосуд. Однако шансы, что дело дойдет до суда присяжных, примерно так же малы, как и того, что у Брайана Ши заново вырастет лицо.
Дру Каррен извлекает из тела Мэри Пэтриши Феннесси пять пуль. Смертельным стало попадание пули калибром 7,62 миллиметра точно в сердце, однако патологоанатом уверяет, что другая пуля из той же винтовки, еще раньше угодившая ей в правое плечо, доконала бы женщину минут через десять.
– Только в сердце, и никак иначе, – рассказывает Бобби несколько дней спустя своей подруге Кармен. – В противном случае она ни за что не остановилась бы.
На следующий день после гибели Мэри Пэт в департамент полиции звонит Каллиопа Уильямсон. Они немного беседуют, потом Бобби извиняется, что уехал сразу после отпевания и не был на поминках Огги.
– Ничего страшного, – говорит Каллиопа. – Вы хороший человек.
«Ну да?» – думает Бобби скептически.
– А правда, – спрашивает мать Огги, – что она помогла поймать подростков, которые убили моего сына?
– Вы про миссис Феннесси?
– Да.
– Где вы об этом узнали?
– На работе. Все женщины, которые с ней дружили, называют ее предательницей и крысой.
– Слышал, у вас случилась размолвка.
– Да. И я не раскаиваюсь ни в едином слове.
– Никто этого и не ждет. Что бы вы ей ни сказали, уверен, она это заслужила.
– Но она все равно помогла поймать убийц моего сына?
– Она сделала гораздо больше, – говорит Бобби.
– Что вы имеете в виду?
– Человек, по вине которого погиб ваш сын, больше никому не причинит вреда.
– И все благодаря ей?
– Да. Я не хочу сказать, будто она сделала это, чтобы отомстить за Огги. Очень сомневаюсь. Но справедливость тем не менее восторжествовала.
Каллиопа Уильямсон молча переваривает услышанное.
– Вы придете к ней на похороны? – спрашивает она.
– Зависит от того, когда они состоятся. Если в тот день я буду дежурить, то нет. Если попадет на выходной, то да.
Каллиопа снова долго молчит, затем говорит:
– Тогда, может быть, увидимся, – и вешает трубку.
После гибели сестры Большая Пег Маколифф целыми днями висит
Ее, однако, напрягает, что она не может вспомнить свои последние слова, обращенные к Мэри Пэт. Нет, она помнит их последнюю встречу и что говорили об исчезновении Джулз. Помнит, как проводила сестру до двери, но вот что сказала ей на пороге – как отрезало. И это не дает Пег покоя. Ты обязан помнить свои последние слова, сказанные кому-либо.
В Коммонуэлсе на нее порой странно косятся, как будто зараза Мэри Пэт могла перекинуться и на Большую Пег. Этот ущерб семейной репутации бесит. На восстановление доброго имени наверняка уйдет не один год.
– Ну да, конечно, с Джулз обошлись очень жестоко, – говорит Большая Пег, когда Донни перезванивает, – но вообще-то она сама играла с огнем. Вот и обожглась.
– Она же была всего лишь ребенок.
Эти слова почти пронимают Пег, но она отмахивается.
– Ну и что тут поделаешь? – произносит она.
– Да уж, – говорит Донни. – Против власти не попрешь.
– Вот и я о том же.
– Никто и не спорит.
– К тому же все мы знаем, что если Мэри Пэт уперлась…
– Этот ее взгляд? – Донни прыскает. – Да уж, до нее тогда не достучаться.
– Вообще никак.
– В общем, Билли сказал, что приедет.
– Ну ни фига себе… – Пег закуривает, с удивлением осознавая, что рада будет увидеть двух своих братьев спустя столько лет. – Прямо семейные посиделки какие-то.
– Ага.
– Вот.
– Ну ладно, давай тогда, – говорит Донни.
– Ага, давай.
Разговор окончен.
Большая Пег садится у окна, курит и смотрит на окружающую застройку. Среди домов она замечает клочок асфальта, где они с Мэри Пэт детьми играли в бабки, классики или резиночки. Между ними не было большой сестринской любви, но они хорошо проводили время. Пег прямо видит их тогдашних, на мгновение слышит смех и разговорчики, отражающиеся эхом от стен. И вдруг ее всю – сердце, легкие, желудок – скручивает от отчаянного укола боли. Волна опустошенности прокатывается по всему телу, в конце концов достигая мозга.
Как она потеряла сестру?
Где теперь душа Мэри Пэт?
Почему все так кончилось?..
Взгляд Большой Пег задерживается на голубе, сидящем на карнизе дома напротив. Он что-то клюет: то ли присохшую жвачку, то ли помет другого голубя. Впрочем, неважно; главное – он делает то, что ему положено.
Оцепенение откатывает, в груди больше не щемит.
Почему все так кончилось? Да потому что хоть сердце у Мэри Пэт и доброе, напоминает себе Большая Пег, мать она, по правде сказать, хреновая. Все очень просто: она баловала детей, вот они и возомнили о себе невесть что. Разрешала им огрызаться, почти не порола, отдавала последний цент, если попросят. А когда потакаешь человеку во всем, он тебя не благодарит, нет. Он наглеет. Начинает требовать чего-то, на что права не имеет.