Маленькие Песцовые радости

Видум Инди

Смотрели его в полной тишине, был слышен только голос Живетьева и его компаньона. Видео было коротким, поскольку там были только нападение и оставление тел на Изнанке.

Мне опять ужасно не хватало возможности видеть через стену. Уверен, император уже давно понял, что сообщница его обманывала, и сейчас пытался придумать хоть что-то, чтобы выйти без потери лица из неприятной ситуации. Очень неприятной ситуации — здесь как бы трон под задницей не зашатался…

— Это выглядит впечатляюще, — подал голос император. — Хотел бы я узнать, как все это

было снято таким образом, что никто из действующих лиц ничего не заметил.

— Артефактом, Константин Николаевич, — ответил Шелагин. — И сразу поясняю, что нападение было именно на Александра и его спутника. Не на иллюзии.

— Рискованно, Павел Тимофеевич, — укорил кто-то. — Я так понял, в настоящее время Александр — единственный ваш законный наследник.

— Их страховали, Александр Петрович, — уверенно ответил Шелагин. — При опасности для жизни мои люди вмешались бы, но надо было доказать злоумышление.

— Неожиданное и неприятное использование целительских навыков. Н-да… Теперь даже и не знаю, стоит ли иметь личного целителя, который запросто расправляется с княжеской семьей.

— Возможно, Эрнест Живетьев — паршивая овца в прекрасном целительском сообществе, — хрипло сказал император.

— Э, нет, Константин Николаевич, — сказал Шелагин. — Все намного печальней. Но до того, как показать последнее видео, я должен показать вам еще одно.

Еще одним видео оказалась запись с Николаем, которому наверняка споили нужный коктейль, поэтому он фонтанировал ненавистью ко всем, в том числе к своему биологическому отцу и бабушке-Живетьевой. Покойной матери тоже досталось. Заодно Николай признался во всех преступлениях: и уже совершенных, и только планируемых. После окончания записи Шелагин сообщил:

— Это чтобы вам было понятно, господа, почему я решительно отказываюсь от Николая и не хочу с ним в дальнейшем иметь никаких дел.

— Да уж, Павел Тимофеевич, вырастил ты кукушонка на свою голову…

— И не говори, — Шелагин вздохнул. — Казалось бы, хотя бы уважение должно быть к человеку, который тебя вырастил, а поди ж ты… Но вернемся к Живетьевым. Вот вам последнее видео, в нем до Эрнеста добрались и заставили отвечать на неудобные вопросы.

Это видео слушали еще внимательней. Видео закончилось, и наступила полнейшая тишина, которая разбилась словами Шелагина:

— Становится понятным, Константин Николаевич, почему вы отказали в признании моего внука еще до того, как я это попросил.

— Я могу только повторить то, что уже сказал: если господин Песцов пользуется административными ресурсами княжества для победы, он не может считаться достойным наследником. Серьезно? Он у вас победитель и по магии, и по фехтованию? Скромнее надо быть.

— Он победитель заслуженно. В чем вы убедитесь, потому что он по обеим дисциплинам будет представлять княжество на имперских соревнованиях.

— Если господин Песцов займет в любой дисциплине одно из трех призовых мест, я утвержу его вашим наследником.

Скепсиса в словах императора хватило бы на весь

Совет. Потому что у него административных ресурсов было достаточно, чтобы закопать меня еще на отборочном туре. Но сейчас этот вопрос остальных занимал очень мало.

— Кажется, вы собираетесь уклониться от ответственности, Константин Николаевич, — сказал один из князей. — Вопрос с наследованием Шелагиных очень важен, но куда важнее то, что вы состоите в преступном сговоре с целительским родом.

— Чушь, — отрывисто бросил император. — Мало ли что может заявить человек под угрозой смерти.

— Вовсе не чушь, — заговорил кто-то. — Павел Тимофеевич поделился со мной этой информацией до Совета, потому что наша фамилия тоже прозвучала из уст Живетьева. Мы проконсультировались у независимого целителя, который поставил условием не называть его фамилию, чтобы не оказаться под ударом Живетьевых. На моем настоящем наследнике обнаружился блок, а дочь, на которой блока не было, оказалась не от меня. Думаю, такая ситуация еще у нескольких присутствующих в этом зале.

— Поддерживаю, — раздался голос. — Проверка в моей семье показала аналогичный результат.

— А те княжеские рода, у кого сейчас все в порядке, могут попасть под раздачу потом, когда вы заберете наши княжества и нацелитесь на следующие. Аппетит, знаете ли, приходит во время еды.

— Преступление против устоев!

— Именно!

— Постойте, — гаркнул император. — Это выглядит неприглядно, но ко мне не имеет никакого отношения. Меня Живетьев приплел, только чтобы оправдать свой преступный замысел. Я сам об этом узнал не так давно и сразу приказал арестовать главу рода Живетьевых. Указ о снятии неприкосновенности с целителей был выпущен именно по этой причине. Естественно, я не хотел выносить всю грязь наружу, потому что это отразится на репутации целителей в целом.

— Куда уж ниже ее опускать.

— То, что определенный род использовал знания для незаконного обогащения, не должно отразиться на других целителях, — император пришел в себя, и голос его окреп и излучал уверенность. — Самое отвратительное, что Живетьевы прикрывались моим именем, когда захватывали имущество родов в уничтожаемых ими княжествах. А ведь гибель любой фамилии наносит невосстановимый урон стране. В данный момент идет следствие, все случаи использования целительских навыков не по назначению будут выявлены, по возможности последствия исправлены. Все пострадавшие получат компенсацию сразу после того, как будет умысел доказан.

— Это прекрасно, — скептически сказал Шелагин. — Как я понимаю, умысел в отношении моей семьи доказан? Тогда требую компенсацию и для себя, и для внука. Для внука отдельно, потому что пока вы его членом моей семьи признавать не хотите. И компенсацию не меньшего размера, потому что его мать была невестой моего сына, которого убедили, что детей у него быть не может, а потом убедили, что ребенок не от него. За этот обман Живетьевы должны понести такое наказание, чтобы остальным неповадно было.