Маленькие повести о великих писателях
Шрифт:
Старушка не плакала. На ее маленьком сморщенном лице застыло выражение, какое бывает у потерявшегося в толпе ребенка. Растерянное и удивленное. Под руки ее держали две такие же маленькие сухонькие старушки. Очевидно, соседки.
Они не знали, что Ричард Бербедж распорядился выделить вдове пожизненную пенсию и остаток дней она не будет нуждаться ни в чем.
Вильям упаковал все рукописи в сундук, запер его на замок. Подошел к окну и долго смотрел на большой и шумный город.
Сзади тихо скрипнула
— Вы уезжаете? Насовсем? — прозвучал тихий голос.
Не оборачиваясь, Вильям молча кивнул.
— Возьмите меня с собой…
Вильям медленно повернулся и долго смотрел девушке в глаза. «Солнышко», как всегда, не отводила взгляда. Смотрела строго и серьезно, будто решала какую-то сложную математическую задачку.
— Возьмите меня с собой, Вильям! — повторила она.
— Видишь ли… — Вильям потер лоб, подыскивая слова, — дело в том… Дело в том, что я никуда не еду. Я просто уезжаю.
Вильям вздохнул и опять отвернулся к окну.
Вильям покидал Лондон темной ночью. Его никто не провожал, да и он сам не хотел каких-либо прощаний, застолий, речей. Все актеры были заняты судорожными попытками устроиться в другие труппы. Виделись друг с другом урывками, на бегу. Никто не жаждал взваливать на свои плечи чужие проблемы, чужие переживания.
Вильям подошел к большому темному дилижансу, специально нанятому для дальнего переезда с условием, что он будет единственным пассажиром. Его вещи, чемоданы, баулы уже были уложены в багажное отделение. Кучер что-то колдовал у передних ног пары неказистых лошадок. Оставалось только сесть и захлопнуть за собой дверцу.
Вильям огляделся, но ничего кроме кромешной тьмы не увидел. Он уже пожалел, что решил покинуть город ночью. Стоило хотя бы дождаться рассвета и окинуть последним взглядом улицы, переулки и парки, все места, с каждым из которых были связаны свои воспоминания. Но теперь было уже поздно.
Вильям забрался в дилижанс и опустился на жесткое сиденье. Внутри было, как в запечатанной бочке. Абсолютно темно и душно. Кучер продолжал возиться с лошадьми и, казалось, специально тянул время, чтоб не трогаться в путь в полной темноте.
Вильям вздохнул и приготовился долго ждать.
Но тут в противоположном конце вместительного дилижанса кто-то пошевелился. Вильям чуть не вскрикнул от неожиданности. В эту же минуту кучер, с факелом в руке, решил последний раз осмотреть колеса и остановился прямо у окна дилижанса. В отблесках пламени факела Вильям увидел в углу съежившуюся девушку. Это была «Солнышко».
Она чинно сидела на противоположной скамейке и держала на коленях небольшую котомку.
— Нам по дороге. — невозмутимо заявила она. — Мне тоже необходимо попасть в Стратфорд.
— По какой надобности? — переведя дыхание, поинтересовался Вильям.
— У меня
«Господи! Только не это!» — промелькнуло в голове Вильяма. Но вслух он вежливо поинтересовался:
— Где живет ваша тетка?
— В Стратфорде.
— Это я понял. Где именно, на какой улице?
— Ну, там… налево. Сразу за мостом.
Вильям глубоко вздохнул и помотал головой.
— В Стратфорде никогда не было никаких мостов.
— Вы давно не были в родном городе, Вильям! — укоризненно покачала головой «Солнышко». — Их теперь там целых два!
«И оба существуют лишь в твоем пылком воображении!» — подумал Вильям.
В этот момент кучер с факелом в руке отошел от окна и внутренность дилижанса погрузилась во тьму. Вильям прикрыл глаза и откинулся на жесткую спинку.
Через минуту дилижанс медленно, как бы нехотя, тронулся с места.
Вильям уже более года жил в Стратфорде в новом доме. Он почти не выходил на улице. Его никто не посещал.
До него доходили туманные слухи, что в Лондоне довольно быстро отстроили новое здание «Глобуса». В театре появились какие-то молодые драматурги, Бомонт и Флетчер, которые километрами вместе пишут пьесы и те идут с огромным успехом. Требовательные и взыскательные зрители больше в театр не ходят, предпочитают проводить время в тавернах или просто сидеть дома с книгой в руках.
Впрочем, все это мало интересовало Вильяма.
Он много читал. В основном переводные исторические романы. Только однажды перед его домом остановилась карета и из нее с веселыми выкриками вывалились: трагик Бербедж и комик Кемп.
В тот день у Вильяма в гостях как раз сидел друг детства пастор. Принес ему несколько книг. Вильям с пастором спустились в гостиную. Здесь и произошла та знаменательная встреча старых друзей, о которой потом полгода судачили на каждом перекрестке.
Все четверо чинно сидели за большим обеденным столом и ждали, когда женщины накроют его по всем правилам.
Поначалу беседа не клеилась. Пастор собрался было даже уйти, чтоб не мешать друзьям. Выручил Кемп.
— Как вы относитесь, пастор, — светским тоном начал он, — к утверждению Коперника, что, якобы, земля вертится?
Пастор прищурился. В его глазах заиграли веселые огоньки.
— Все зависит от количества выпитого, сын мой! — строго ответил пастор. — Если выпить более трех кружек кряду, завертится! Непременно завертится!
Все присутствующие облегченно засмеялись. Актеры сразу почувствовали в пасторе родственную душу.