Маленький Бобеш
Шрифт:
Комната удивила Бобеша даже больше, чем кухня. Такой комнаты он еще никогда в жизни не видел и не думал увидеть. В ней была такая красивая мебель, какой не было даже у Либры. Да что там на хуторе! Эту мебель он вообще ни с чем не мог сравнить. На натертом красной краской полу лежал большой ковер со множеством вытканных пестрых цветов. Бобеш не мог на него наглядеться, не верил, что где-нибудь могут быть более прекрасные цветы, чем здесь, на ковре.
— Как красиво! — показал он на ковер.
— Тебе нравится
— Очень нравится. Я только удивляюсь, как вы можете по нему ходить ногами! Почему вы не повесите его на стену?
— А ковер у нас, Бобеш, для того, чтобы не пачкать пол.
— Я понимаю. Но ведь пол не такой красивый, как ковер.
— Конечно, не такой красивый, но, когда на нем ковер, ведь он красивее, правда?
— Правда-то правда, но я бы все-таки ковер не топтал.
Миладка разбежалась по ковру и перекувырнулась. Конечно, нарочно, чтобы показать Бобешу, как удобно на таком ковре кувыркаться.
— Иди сюда, Бобеш, играть.
Бобеш сначала стеснялся, но, когда увидел, что ни пани, ни Фанки в комнате нет, стал кувыркаться на ковре вместе с Миладкой. Они подражали собакам, ходили на четвереньках, лаяли друг на друга, кувыркались через голову. И Бобеш даже решил сделать стойку, встать на голову.
Бобеш есть уже не хотел и не вспомнил о матери ни разу. Он был совершенно счастлив и выделывал что только мог. Впрочем, особенно он резвился потому, что на него смотрела Миладка.
— Погляди-ка, Миладка, погляди, я стою на голове!
— Подожди, я тоже попробую, — сказала Миладка. Бобеш объяснил Миладке, что ей нужно делать, чтобы у нее тоже получилась стойка. Миладка решила, что все поняла и вполне овладела этим искусством, как вдруг перевернулась на бок и ногами задела этажерку. Этажерка закачалась, закачалась и стоявшая на ней ваза с цветами. И, прежде чем Бобеш успел опомниться, ваза упала на ковер. Миладка вскочила, держась за ногу.
— Ох, я стукнулась!
— Ты видишь? — тихо сказал Бобеш. — Разбилась.
— Что разбилось?
— Ну, посмотри, с этими цветами.
— Боже мой, ваза!
Миладка забыла, что у нее болит нога, вскочила и стала разглядывать, что случилось с фарфоровой вазой. Это, собственно, была скорее не ваза, а статуэтка: какая-то девушка, стоявшая, глубоко задумавшись, у высокого пня. Пень был полый, в нем была налита вода, и в воде стояли цветы. Рядом с пнем был еще красивый мохнатый пес. Но все это уже только было. Сейчас никакой собаки не было и в помине. У девушки была отбита голова, не хватало также и руки, которой она должна была упираться в бок.
— Бобеш, мы должны все поскорее убрать, а то мне здорово попадет. Боже мой, что мне будет!
— А склеить никак нельзя?
— Наверное, нет. И ковер мокрый.
— Ковер высохнет, а эту вазу мы все-таки склеим.
Миладка собрала осколки и, насколько
— Сейчас мы куда-нибудь спрячем осколки, — сказала Миладка.
Бобеш сначала загрустил, что случилась такая неприятность. Но, когда Миладка принесла игрушки, он забыл обо всем. У девочки были кукла, игрушечная кухонька, посуда и платья для куклы. Дети стали снова играть и совсем забыли о вазе.
— Вот, Бобеш, теперь ты будешь папой и пойдешь на службу.
— Куда я пойду, Миладка?
— Ну, на службу в какое-нибудь учреждение. Как наш папа ходит.
— А что такое учреждение?
— Ну, учреждение — это учреждение. Туда ходит наш папа.
— А что он там делает?
— Служит.
— А как служит?
— Ну, служит, как все чиновники служат.
Бобеш и этого ответа не понял, но решил, что больше спрашивать не стоит, лучше узнать потом у мамы. Однако едва он пришел из «учреждения», как ему дали новую роль. Теперь он должен был стать Фанкой. Прислугой. А Миладка была «милостивой пани». Она сразу же объявила, что сегодня будет «большая стирка», и игра началась. Фанка стирала, а милостивая пани ее бранила. Упрекала, что рубашки недостаточно белые, что стирает Фанка слишком медленно, потом вообще заявила, что на такую работу она не может больше смотреть. Бобешу это не понравилось, и он сказал:
— Тогда ты стирай сама, раз тебе так все не нравится.
— Ну, Бобеш, ведь мы только играем. Нужно же мне ругаться, если я играю в нашу маму. Мама всегда ругает Фанку, когда она стирает. Так полагается, раз уж у нас «большая стирка».
— А что это такое — «большая стирка»?
— Ну, я не знаю… Думаю, что это когда его много.
— Чего много? Белья?
— Да.
— А я думал, что когда стирают рубашки, то это и есть большая стирка, а когда носовые платки, то — маленькая.
— Теперь, Бобеш, пойдем вешать, чтобы белье успело просохнуть.
Миладка принесла шнурок. Шелковый шнурок, отпоротый от старого материнского платья. Бобешу показался шнурок серебряным — так он блестел. Один конец шнурка Миладка привязала к ножке столика, на котором стоял аквариум… и только тогда Бобеш заметил аквариум! От удивления он лишился дара речи. Это было выше всех его ожиданий! Живые рыбы в комнате! Рядом с аквариумом стояла большая кадка с пальмой, но даже пальма не удивила Бобеша так, как рыбки. И какие рыбки! Золотые, настоящие золотые рыбки! О золотых рыбках Бобеш только в сказке читал. А теперь он их видит! А одна там была черная, с длинными усами.