Маленький Диккенс(Биографическая повесть)

Чацкина София Исааковна

— Чарли! — закричала она радостно, кинулась к нему, обхватила его шею руками и вместе с ним закружилась по комнате.

— Пусти, пусти! — старался высвободиться от нее брат. — Говорят тебе пусти!

Он забился в угол.

— Да что с тобою? — удивилась Фанни. — Мама, на нем прямо лица нет! Где ты был? Да что ты — оглох? Говори скорее, где был?

Но Чарли угрюмо молчал. Ему очень не хотелось рассказывать про больницу и мертвого арестанта.

— Наверное у контрабандистов. Тебя там побили? Скажи правду! Сколько раз тебе говорили: не смей туда ходить! Я тебя уже два часа жду. Мне пора к подруге. Сегодня

день рожденья Мэри Бэднелль. Будет много гостей. Она меня пригласила.

У Фанни было много подруг и по воскресеньям она часто ходила в гости. Она очень выросла и стала совсем красавицей.

— Что это ты такой скучный? — продолжала она тормошить брата. — Молчит как пень. А я еще хотела взять тебя на праздник. Теперь ни за что не возьму.

— На какой праздник? — спросил Чарли с удивлением.

— У нас в академии скоро будет праздник. Всем, кто хорошо учится, дадут похвальные листы и награды. Мне тоже дадут. Наверное. Обещали. Я тебя хотела взять, но тебя нельзя взять, — подруги будут смеяться, скажут: привела с собой оборвыша!

От обиды Чарли покраснел и слезы выступили у него на глазах. Ему очень захотелось пойти на праздник. «Неужто же не возьмет? — думал он с тревогой, поглядывая на сестру. — Нет, это она так только, дразнит. Ведь она добрая».

Мать вступилась за него.

— Мы ему сошьем новую курточку. Как только быть с башмаками? Башмаки совсем изорвались.

— Я скоплю денег и куплю новые башмаки, — решительно сказал Чарли.

Мальчик с нетерпением ждал праздника. Он скопил себе денег и купил новые башмаки. Башмаки были дешевые и плохонькие, но все-таки лучше старых, рваных. А маленькая служанка смастерила ему новую синюю курточку из старой материнской юбки. Она шила ее по вечерам на своем чердаке. Она и для Фанни перешила платье из старого платья мистрисс Диккенс.

Наконец счастливый день наступил. Чарли пораньше отпросился с фабрики и зашел к маленькой служанке за своей курткой. Там он застал свою мать и Фанни. Мистрисс Диккенс пришла сюда из тюрьмы; она непременно хотела сама одеть Фанни. Маленькая служанка второпях пришивала пуговицы к черному шелковому платьицу.

В углу на постели были заботливо разложены зеленый газовый шарф, маленькие атласные башмачки и пара черных шелковых чулочков.

— Постой, моя милая, дай мне сообразить, — говорила без умолку мистрисс Диккенс. — Шарф ты накинешь на плечи, а на голову приколешь простенький бантик. Ах, если бы теперь у меня был мой жемчуг! Ты его помнишь, Фанни? Помнишь, как красиво он блестел при свечах? Но твой папа, твой бедный папа… Ах, как мне жаль было отдавать в ломбард мое жемчужное ожерелье!

Мистрисс Диккенс грустно покачала головой и поднесла к глазам платок.

— Ой, не плачь, не плачь, мама! — закричала Фанни. — Мне не нужен этот жемчуг, совсем не нужен. Пожалуйста, не думай об этом. Забудь про жемчуг, мама! Право, забудь!

— Какой ты ребенок, Фанни! Ну можно ли так говорить? — рассердилась мать. — Подумай только: две дюжины чайных серебряных ложек, целый чайный сервиз, молочник, сахарница, чудные фарфоровые чашки и блюдца, вот это самое жемчужное ожерелье, брошка и серьги, — все ухнуло в один день. А я-то… сколько раз я чуть что не на коленях молила моего бедного мужа: «Джон, да сделай же что-нибудь, распорядись как-нибудь!» Я убеждена, что каждый, кто видел нас в то время, скажет, что

я твердила это по пятидесяти раз в день. Фанни, ну, скажи, разве неправда? Разве я не напоминала об этом постоянно твоему бедному папе?

— Да, да, мама, это правда.

Но тут маленькая служанка кончила работу и стала всех торопить. Пора одеваться и ехать.

Фанни надевала шарф на разные лады и кружилась по комнате в нарядных туфлях. Наконец все было готово. Тут Фанни вдруг заторопилась, объявила, что уже поздно, что им давно пора быть в академии. Мать, тяжело вздыхая, достала из кошелька деньги: пусть дети поедут на извозчике. Уж так и быть, ради такого праздника.

Чарли всегда ходил пешком, и ехать в извозчичьем кэбе было для него великой, необыкновенной радостью. Кэб грохотал и подпрыгивал по мостовой, лошади спотыкались, кучер бранился, а Чарли сидел рядом с Фанни, гордый, замирая от удовольствия.

У подъезда музыкальной академии толстый швейцар, с золотыми нашивками, широко распахнул перед ними двери. Они поднялись по лестнице, уставленной цветами, устланной мягким красным ковром. Чарли робко держал сестру за руку.

Большой зал был залит ослепительным светом. В глубине его, перед возвышением сидели люди с флейтами и скрипками. Фанни объяснила брату, что это оркестр. Человек посередине начнет махать палочкой — и они заиграют все вместе. Но это будет потом, а сначала играть и петь будут ученики и ученицы.

— Наверху? — спросил Чарли.

— Да, да, конечно. И там же им раздадут награды. — Она указала ему на большой стол.

Стол стоял там же, на возвышении, и за ним сидели важные люди в белых жилетах и высоко, под самым подбородком, завязанных галстуках.

— Это все мои учителя, — сказала Фанни. — А здесь, в зале, сидят родные и знакомые учеников. А в первом ряду знаменитые музыканты. Их пригласили нас слушать. — Она гордо тряхнула кудрями. — Теперь я пойду и вернусь к тебе после концерта. А ты сиди смирно и ничего не бойся. Садись вот сюда! — Она усадила Чарли на боковом месте, а сама поспешно ушла.

Чарли сидел в мягком бархатном кресле, совсем близко от возвышения. Он мог отлично видеть и слышать. Все были нарядно одеты, в зале пахло духами и от этого запаха и яркого света бесчисленных свечей Чарли стало очень весело. Он с нетерпением глядел на возвышение. Сначала вышел маленький мальчик со скрипкой; он был в бархатной курточке с белым воротником. Ростом меньше Чарли. Мальчик низко поклонился публике и заиграл на скрипке. Прямо удивительно было, как хорошо он играл! Когда он кончил, все в зале стали аплодировать. Учителя подозвали мальчика к столу, дали ему большую книгу в золоченом переплете и похвальный лист. Маленький мальчик поклонился учителям, поклонился публике и ушел, видимо очень довольный.

После него приходили еще мальчики и девочки, все они были гораздо старше.

Многие девочки были старше Фанни, наряднее одеты, в белых платьях и с пышными бантами в волосах. Они играли на разных инструментах, а иные пели.

Наконец вышла Фанни. Она была красивее всех, хоть и была скромнее одета, и пела лучше всех. Чарли замер от радости и весь раскраснелся, когда увидел, как все восхищаются его сестрой. Она подошла к столу и Чарли видел, что даже самые важные учителя любуются ею. Ей дали самую большую красивую книгу и похвальный лист. Когда она ушла заиграл оркестр.