Маленький дракон с актерского факультета
Шрифт:
– Погоди, не мешай, я думать стану, - отмахнулась Катя и села в траву.
– Обо мне думать станешь?
– все ещё боязливо осведомился он.
– О лошадях.
Катя не умела долго злиться, а Антип, как ни крути, был здесь её единственным товарищем.
– Посмотри, не кажутся они тебе странными?
Лошади стояли рядышком, не пытаясь щипать траву и не трогаясь с места.
– Может, оборотни?
– предположил Антип.
Она встрепенулась.
– Точно, надо посмотреть.
Юная
– Ты, роса, что живешь в небесах, покажи невидимое, сними чары с зачарованного.
Маленькая капелька на её ладони стала расти, пока не достигла размера теннисного шарика, твердого и холодного. Екатерина глянула сквозь него, словно сквозь дверной глазок и увидела призрачный бесконечный коридор, в котором, как в калейдоскопе, извивались и плавились странные фигуры.
Она направила превращенную росинку на стоящих лошадей и, хотя готова была ко всему, чуть не выронила шарик. Воистину, трудно представить что-нибудь менее совместимое! Леон превратил в лошадей двух матерых волков. "Сказки он в жизнь воплощал!
– догадалась Катя.
– Или картину вспомнил: Иван-царевич на сером волке."
Звери покорно стояли, но Катя махнула на них рукой:
– Убирайтесь! Пошли вон!
Волки, объявившиеся на месте лошадей, метнулись и исчезли в густой траве.
– Придется добираться проверенным способом, - девушка поправила покрывало, удерживавшее Антипа, взяла в руку кузовок и шагнула...
Очутилась она у подножия холма, на котором возвышался огромный белый с золотом шатер, возле которого стояли на страже два монгольских воина, как определила по их одежде Екатерина.
К счастью, они смотрели совсем в другую сторону, так что девушка успела посадить в кузовок Антипа, расправить покрывало, чтобы укутаться в него, и уже на виду у воинов рухнуть в обморок.
Чтобы изобразить обморок, можно и не владеть секретами магии. Для этого необязательно учиться и в театральном институте, хотя именно актерская профессия помогает представить все особенно достоверно.
А когда упадешь, нужно постараться вспомнить слово-код, чтобы потянуть ниточку из клубка профессора Венусты Худионовны, чтобы обогатить свой лексикон соответствующим набором монголских слов.
Интересно, почему именно от Леона Катя узнала фамилию своей учительницы - Воронцова? Кому бы пришло в голову соотносить Венусту Худионовну с фрейлиной императрицы, если она этого почему либо стеснялась?..
Девушка все лежала без движения на земле, но никто к ней не подходил, хотя она готова была поклястся: стражники у шатра видели её эффектное падение.
Восток -
Все-таки европейцы такого бы не допустили. Хорошо хоть лето на дворе, и она не заработает себе воспаление легких!
– Ты как, Антип, в порядке?
– шепнула она; покрывало на лице давало ей такую возможность - со стороны не было видно, что она шевелит губами.
– А что мне сделается?
– философски ответил домовой.
– Ой, я тебе сказать не успела!
– спохватилась Катя - агент-растяпа! Если опасность почуешь, прикоснись к палочке, что кузовок закрывает, скажи:"Меньше!" Станешь землеройкой, быстрее сможешь убежать...
– А ты куда без меня собралась?
– с подозрением поинтересовался домовой.
Но девушка не успела ответить, потому что послышались шаги..
Чья-то уверенная рука откинула покрывало, а затем Кате пощупали пульс и приоткрыли веко.
– Голодный обморок, - уверенно сказал по-монгольски мужской голос.
Екатерина едва не расхохоталась. Ее изящное сложение, которым она так гордилась, почти американский эталон 90-60-90, у мужчин прошлого, оказывается, ассоциировался с истощением!
Скорей всего, жены багатуров и в походах не утруждали себя работой. А если ты целыми днями ничего не делаешь, только ешь и спишь... И то, что ешь, никак нельзя назвать диетической пищей... При таких делах её приключение может обернуться испорченной фигурой!
– Смотрите, эфенди, - проговорил подобострастно другой мужской голос, - у ханум - золотая пайцза!
– Вижу!
– сухо отозвался первый.
– Подержи-ка голову женщины, я дам ей укрепляющий напиток.
Екатерине приподняли голову и что-то влили в рот. Пора было приходить в себя, иначе она захлебнется этой обжигающей жидкостью, похожей на коньяк.
Она открыла глаза, придав им как бы невольно томное выражение. Красивый молодой мужчина в белоснежной чалме и белом одеянии, похожем на парадный китель морского офицера, с изумлением уставился в её глаза, прикрикнув на другого мужчину, глазеющего на неё с открытым ртом:
– Отвернись!.. О, пэри, как лучезарны глаза твои! Синие, подобные небу! Такие я мог видеть только во сне... Снизойди, сообщи мне твое имя.
– Гюзель, - прошептала она.
– Гюзель, - повторил он и поднял взор кверху, как бы в состоянии наивысшего блаженства.
– Гюзель. Красивая. Да будет благословенен тот, кто дал тебе такое подходящее имя!
"Интересно, - думала Катя во время его многословной речи, - они все так велеречивы? Конечно, женщина любит ушами, но если она подолгу лежит на земле..."