Маленький дракон с актерского факультета
Шрифт:
Она перевила их жемчужными нитями, но непослушные пряди выбивались из прически, окружая лицо словно ореолом.
Подумав, она все же добавила в волосы рыжины. Восточные красавицы подкрашивали волосы хной. Да что там волосы, ногти рук и даже ладони. Теперь, кажется, ничего не упустила.
Наверное, Екатерина завозилась, изменяя свой облик, так что даже терпеливый Антип в конце концов вышел из-за печки весь сплошной немой упрек: мол, о себе подумала, а я?
Катя засмеялась и той самой палочкой, что добавляла в волосы рыжины, коснулась домового. Теперь белка получилась
Катя с Антипом-белкой на руках в последний раз оглянулась - не забыла ли чего?
– и, отодвинув заднюю стену, шагнула прямо в лес. Отошла чуть подальше и отпустила домового с заговоренной палочкой в лапках, чтобы он ею коснулся их дома. Дом тут же исчез, и Антип, подхватив с земли маленький, невидимый для постороннего глаза талисман, умчался в лес, где Катя ждала его. Взобрался по её платью и уселся на плечо.
Катя переместилась сразу верст на десять, но из леса решила пока не выходить. Нужно было повнимательнее оглядеться.
Теперь она двигалась в ту сторону, откуда шло монголо-татарское войско.
Белые историки знали, что в этом тумене - то есть, десятитысячном отряде - полководца Джэбэ, в одном из сражений с волжскими булгарами погиб тысяцкий по имени Садыбай. Этот военачальник пользовался особым расположением великого полководца и мог в походе везти за собой двух своих жен, которые после боя таинственным образом исчезли.
Историки, в отличие от современников Садыбая, знали и о том, что женщины, которых муж для большей безопасности отправил в арьергард, стали жертвами летучего отряда кипчаков, или по-русски - половцев. Кипчаки горели жаждой мести, потому что накануне ордынские ханы вырезали одно из их самых больших степных поселений.
Обе женщины погибли, как обычно гибли в захватнических войнах безвинные люди, и никто, по словам Вяземского не знал ни об их судьбе, ни о внешности, ни тем более, имени.
Катя и должна была сыграть роль младшей жены, якобы случайно уцелевшей, представ несчастной вдовой перед полководцем Джэбэ, ведущем войска на Русь. Причем, молодая вдова будто не подозревает, что она вдова, а просто разыскивает своего мужа.
Для этого достаточно было... О, ужас! Она коснулась рукой шеи и от злости на саму себя чуть не завопила на весь лес. Забыла прицепить на шею пайцзу - золотую пластинку с изображением сокола, которую якобы дал ей муж.
Катя с Венустой Худионовной специально подвешивали её так, чтобы пайцзу можно было показывать на постах, оставляя закрытым лицо. Обычно такая пластинка служила пропуском через любые посты и караулы монгольского войска.
И забыла-то она пайцзу не где-нибудь, а в доме, который был вложен в ладанку, лежащую теперь на дне кузовка вместе с Антипом.
Чтобы достать пайцзу, надо было всего лишь найти в лесу уединенное место, опять поставить дом, войти в него и достать пластинку из сундука.
Ничего сложного в этом не было бы, но по её следам теперь шли черные историки. Она не успела уйти достаточно далеко, чтобы чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Сама она
– Тупица!
– ругала себя Екатерина.
– Рохля! Растяпа!
Но как себя ни ругай, а без пластинки к монголам не сунешься.Изготовить пайцзу из подручных материалов тоже не удалось бы по причине отсутствия подручных материалов.
Можно было бы остановить время, в течение долей секунды сложить и разложить дом, но где гарантия, что после случая с добрым молодцем, которого она так явно раскрыла, черные историки тоже не будут готовы поймать её в этом остановившемся времени?
– Придется нам с тобою, Антип, - объяснила она белке, хотя тот объяснений не требовал, - не к дороге идти, а в лесную чащу углубляться. И дождаться вечера, чтобы поставить дом. Далеко уходить мы не можем, нужные нам монголы уже поблизости, но и на виду оставаться нельзя...
Она говорила спокойно, но глубокая досада прямо-таки грызла девушку изнутри. Ведь она со своими учителями так хорошо все продумала. Если что-то не получится, то лишь по глупости самой Катерины...
А природа вокруг жила своей бурной летней жизнью. Из-за дерекьев проглядывали лучи солнца. Капельки росы на траве и листьях искрились, точно бриллианты. Птицы пели на все лады, славя ясное утро, и лишь на душе у Кати царила темная ночь.
Домовой-белка что-то пискнул в кузовке, а когда она открыла крышку, упрямо цепляясь за одежду, опять уселся девушке на плечо и покрутил носом.
– Постороннего не чую.
– Понятное дело, - сварливо отозвалась Катя.
– Сейчас здесь никого нет. Наши враги тоже с логикой знакомы. Понимают, что раз нас с тобой на дело послали, мы не будем век в лесу прятаться.
– Нас? Ты сказала, нас?
– обеспокоился Антип.
– Думаешь, они обо мне знают?
– Это я так, для примера. Надеюсь, не знают. Не зря же Венуста Худионовна тебя двойной защитой окружила - простой магией твою истинную сущность не углядеть. Чего ты вылез, до ночи ещё далеко...
– А зачем ждать ночи, - опять завозился на её плече Антип.
– Затем, что среди дня наш дом - будто на ладони, для нас же и станет ловушкой. Конечно, черные историки и в ночи быстро движутся, только я все же надеюсь, что пока разберутся, в чем суть, мы от них и ускользнем.
– До ночи далеко, - не согласился Антип.
– Да и ночью мы всегда настороже.
– То вы, а то черные историки.
– Чему только тебя Венуста учила! Произнеси заклинание какое, ну, там, невидимой стань. Морок на них наведи...
– Морок!
– передразнила Катя.
– Это тебе не какие-нибудь чурки малограмотные... Маги!
– Чурки?
– обиделся Антип.
– Намекаешь, что меня только темные люди боятся? Да если хочешь знать, умные люди - самые пугливые. У них это... фын... фун...
– Фантазия?
– Вот. Фантазия богатая. Их легонько за шею возьмешь или чуток на грудь навалишься, - седеют от страха!
– К нашим преследователям это не относится. У них все по-другому.
– А ты не спеши руки опускать. Вспомни, чему тебя учили такому... самому хитрому. А то, может, чем занавесишься?