Маленький красный дом
Шрифт:
– И что ты сделала?
– Я справилась.
Ева согнула руки. Она все еще чувствовала, как металл впивается в запястья, как проволока привязывает ее лодыжки к кровати. Он оставил воду в бутылочке для хомяка, подвешенной над ее головой, но никакой еды. Чистая ненависть превратилась в панику и, в конце концов, в отчаяние. О да, она прекрасно справилась!
Келси было семь. Она сбежала от няни и вошла в их комнату в поисках отца. Вместо этого обнаружила мать привязанной к кровати, в луже собственных испражнений.
– Помоги
Взгляд Келси выражал удивление, затем отвращение, затем холодную оценку. Ее маленький подбородок выдавался вперед.
– Почему папа это сделал?
– Он забыл обо мне, вот и все.
– Ты плохо себя вела?
– Конечно нет.
– Хм… – Келси подошла к комоду и взяла ключ. Перевернула его, изучила.
– Келси, дай мне ключ.
– Папа говорит, что иметь возможность что-то делать самому – это уже половина удовольствия. Должно быть, он хотел, чтобы ты это поняла.
Папа – монстр.
– Папа потерял счет времени, вот и все. Это не игра, Келси. Дай мне ключ.
Келси положила ключ на край кровати, вне досягаемости Евы, и повернулась, чтобы уйти.
– Келси, черт возьми, дай мне ключ.
– Ты должна заслужить его, мамочка. Разобраться самостоятельно.
Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Лиам вернулся четыре часа спустя. Он довольно рассмеялся, когда услышал о поведении Келси…
– Ты ненавидела его? – спросила Флора, прерывая размышления Евы.
– Да.
– Как он умер?
Ева уставилась на ветхие дома. Когда она найдет Келси, отведет ли она ее домой?
Или заставит ее заплатить?
– Ева, как умер твой муж?
Она повернулась к молодой женщине.
– Он попал в автомобильную аварию.
Флора медленно кивнула.
– Я сожалею о твоей потере.
На этот раз уже улыбка Евы была змееподобной и уродливой.
– Не стоит, – сказала она. – Сама я точно не сожалею.
Глава сорок восьмая
Зовите меня мамой. Ужасающие ощущения паники, боли, ужаса. Мама. Я не могла проснуться, не могла убежать. Я проспала несколько часов, может быть, целый день, пойманная в ловушку кошмара.
Холодная вода привела меня в сознание.
– Вставай, Конни. Ну же. Не усугубляй ситуацию.
Мама. Холодная вода. Обжигающий жар. Удушье. Паника. Мама. Не сон – воспоминание. Череда воспоминаний. Череда воспоминаний, которые то появлялись, то исчезали из фокуса, как картина импрессиониста или нечеткая фотография.
Зовите меня мамой. Красный разрез рта. Красная дверь. Два маленьких красных провода.
Зовите
Я заморгала от резкого света. Голос Дэйва доносился глухо и будто бы издалека, словно он общался со мной через длинный туннель. В голове гудело, сердце бешено колотилось. Пальцы Дэйва сжали мою челюсть, потянули голову вверх и вперед.
– Давай, Конни. Посмотри на меня.
Я заставила себя открыть глаза. Пристальный взгляд Дэйва встретился с моим, прежде чем виновато сместиться.
– Ты знаешь, почему ты здесь? – спросил он.
– Нет.
Его золотые часы исчезли, обнажив татуировку. Русалка улыбнулась с загорелой плоти, ее сине-серебристый хвост обвился вокруг его запястья и сошелся на паре задорных сисек. Русалка, которую я видела раньше. Я представила лицо Эми, вспомнила наш разговор в баре «Хижина Джека». Русалка нарисована на стене за стойкой.
Русалка. Прибой. Волны. Голова Лайзы погружена под воду. Дикие, полные ужаса глаза.
Мои собственные крики, пронзительные и безумные.
Зовите меня мамой.
– Ты Джек Козби. Тебе принадлежал бар.
– Почему ты здесь, Констанс?
Я не ответила. Он плеснул на меня еще воды. Я закрыла глаза и снова перенеслась куда-то далеко. Густой, удушливый дым. Красный насос, стоящий в луже красной жидкости. Два глаза, пристально смотрящие. Мамочка. Моя мама.
Скупые красные губы: зовите меня мамой.
– Ты серийный убийца, – выдавила я, пытаясь игнорировать хаос в моей голове. – Ты тот ублюдок, который убивал этих женщин. Этих девушек.
Но даже произнося эти слова, я знала, что они были неправильными. Глубоко внутри… глубоко внутри, где были похоронены воспоминания, я знала.
Он медленно покачал головой.
– Я был уверен, что ты уже все выяснила. Ты всегда была самой умной. Слишком умной. Твоя мать не могла угнаться за тобой. – Он произнес слово «мать» с усмешкой. – Она не заслуживала тебя.
Он протянул свою русалочью руку и погладил меня по щеке. Мой череп все еще болел, и я вздрогнула.
Он сказал:
– Я не собираюсь причинять тебе боль. Если ты будешь сотрудничать.
– Чего ты хочешь от меня?
– Ты скоро увидишь.
Изо рта Джета вырвался звук.
– Ты убьешь его?
– С ним все будет в порядке.
– Тогда отпусти его.
Дэйв поднялся и исчез в темном углу подвала. Он вернулся с термосом для жидкости, поднес его к моему рту, и я сжала губы. Я не доверяла содержимому термоса.
– Как хочешь.
Он откинул голову Джета назад и влил жидкость ему в рот. Джет отплевывался. Отплевывался и кашлял. Дэйв сделал это снова, на этот раз вылив немного воды на голову Джета, брызгая ему в лицо. Глаза Джета открылись. Он моргнул, повернулся ко мне, снова моргнул. Его глаза выглядели налитыми кровью и расфокусированными.