Маленький лорд (Трилогия о маленьком лорде - 1)
Шрифт:
– А-а, это вон кто!
– сказала она, не выказав удивления.
– Он самый!
– весело подтвердил он, передразнивая ее интонацию.
– Стало быть, твоей матери нужно пособить по хозяйству. Небось большую стирку затеяли?
– Я просто зашел к вам в гости, фру Фрисаксен, - ответил он после минутного колебания.
Кажется, она насторожилась? А может, была тронута?
– Коли так, заходи,- сказала она.
Вилфред неуверенно переступил порог. Он слишком привык угадывать задние мысли людей. Они любезностью прикрывали неприязнь или
– Вот мой дом, - сказала она.
– Тебе небось любопытно было поглядеть, как живет фру Фрисаксен.
– Да, - признался он.
– А твоя мать знает, что ты здесь?
– Нет.
Он стоял посреди просторной кухни, и ему доставляло огромное удовольствие говорить правду.
– Вон что!
– сказала фру Фрисаксен.
– Ну, вот ты и поглядел.
А может, в ее голосе все-таки проскользнула недружелюбная нотка? Дверь в комнату была приотворена. Покосившись на нее, Вилфред увидел край постели, покрытой темно-серым шерстяным одеялом.
– Там я сплю. И больше там ничего нет,- сказала она.
– Я знаю, - ответил он,
– Знаешь? Откуда?
– Я просто сообразил.
Что-то сверкнуло в ее глазах - грубоватое дружелюбие, напомнившее ему выражение, какое было в ее взгляде, когда она плыла за мерланами в лучах заката.
– Вон что!
– сказала она.
– Стало быть, ты смотришь да наматываешь себе на ус!
– Да.
Вилфред растерял всю свою изворотливость. Впрочем, ему даже и не хотелось выдумывать, представляться. Он стоял точно в трансе.
– Так вы и живете, фру Фрисаксен?
– наконец выговорил он.
– Как так?
– Она постояла, вглядываясь в него.
– Ты спрашиваешь, все ли тут мое хозяйство? Ну да, сынок, все, с тех пор как умер Фрисаксен.
Он подумал: "Вот тут бы ей самое время вздохнуть, уж мои бы обязательно вздохнули".
– А давно он умер?
– спросил Вилфред.
– Осенью будет пятнадцать лет.
Вилфред наслаждался ее непритворной суровостью.
– И никто никогда не навещает вас, фру Фрисаксен? А вдруг вы заболеете?
– Хочешь сказать - а вдруг я помру? Пожалуй, пройдет недели четыре, а то и пять, пока кто-нибудь заметит.
Он подумал: "Я хочу, чтобы она предложила мне сесть. Я должен ей понравиться".
– Я замечу, фру Фрисаксен, - сказал он.
– Я сразу замечу, если не увижу вашей лодки.
– Полно, - быстро сказала фру Фрисаксен.
– Одно дело замечать, что ты здесь, а другое не замечать, когда тебя нет.
Он рассердился, потому что она была права.
– А я замечу!
– повторил он.
– Ну что ж, тебе видней.
Он вдруг сообразил, что они спорят на довольно неподходящую тему. Чего ради он привязался к
– Извините,- сказал он и повернулся к двери, чтобы уйти. На стене прямо против окна висела фотография, прикрепленная кнопкой. Молодой человек, почти мальчик, в матросской форме на фоне вывески кафе, и на заднем плане по тротуару идут три женщины и мужчина. Вилфред демонстративно остановился, может, сейчас что-то объяснится.
– Это Португалия,- сказал он.
Она сняла фотографию со стены и поглядела на ее обратную сторону.
– Откуда ты узнал?
– В ее прищуренных глазах теперь светилось откровенное добродушие.
– Я не узнал, а догадался, я видел женщин в таких головных уборах на картинках Опорто.
– О-пор-то, - медленно, по складам произнесла она, отстранив фотографию как можно дальше в вытянутой руке.
– Правильно, угадал. Это мой сын, Биргер. Давненько оно было.
– Я вижу.
– Видишь?
– Теперь она и вправду была удивлена.
– Откуда ж ты это видишь?
– А тут написано: тысяча девятьсот десятый год, рядом с "Опорто". Значит, два года назад.
– Подумать только, два года...
– сказала она, опустив руку, в которой держала фотографию.
– Неужто так давно?
– А где он теперь?
– С тех пор я не имела о нем вестей. Тогда он плавал юнгой.
Два шага до двери казались Вилфреду огромным пространством. Он просто представить себе не мог, как одолеет их.
– Это для вас большое горе, фру Фрисаксен!
– сказал он. Проклятые слезы! Они подступили к глазам по старой привычке, по привычке притворяться в тех случаях, когда он считал, что уместно прослезиться.
Она смотрела на него в упор - узкие губы вдруг ожили, чуть дрогнув, и слегка запали, "точно простроченный с изнанки шов", подумал Вилфред, чтобы подавить слезы.
– Ну что ж, до свидания, фру Фрисаксен, - сказал он, протянув ей руку. Она коротко ответила на его пожатие. Ее рука на ощупь была жесткой, как коряга. Он быстро вышел, бесшумно прикрыв за собою дверь. Потом медленно, точно в бреду, двинулся прочь. Низенький домик садовника плавал перед ним в какой-то дымке, оранжереи парили над равниной, точно мираж. Ему надо было куда-то скрыться, чтобы дать волю слезам. Но он не соображал, куда идет, и просто медленно плелся куда глаза глядят. С фьорда низко над землей пролетела морская птица. "К дождю", - подумал он.
Услышав шаги за спиной, он быстро обернулся - это была фру Фрисаксен. Она держала в руке какой-то предмет - стеклянное яйцо.
– Я подумала, может, тебе пригодится, - сказала она задыхаясь и протянула ему яйцо.
– Он его очень любил, Биргер.
Проклятые слезы - скрывать их было поздно. Он стоял, сжимая в руке стеклянную игрушку, и не сдерживал слез. Женщина стояла прямо перед ним в колючей траве - только тут он заметил, что она ниже его ростом. И в то же мгновение он перестал стесняться своих слез, которых не должен был видеть ни один человек на свете. В присутствии фру Фрисаксен такие вещи вдруг теряли значение.