Маленький стрелок из лука
Шрифт:
Ему хотелось сказать "тебя", но на приятеле и так не было лица. Блоха не считал себя в чем-либо виноватым, но смерть хорошо знакомого человека, который часто встречался с тобой, сидел за этим самым столом, пил из этих рюмок, потрясла и его. А вслед за потрясением пришел и страх, вот почему он и примчался к Тому.
– Может быть, мне к ней съездить?
– размышлял вслух Том...
– Она меня не знает...
– он кинулся к тумбочке, на которой стояла бронзовая статуэтка, изображающая Меркурия на усыпанном звездами земном шаре, выдвинул верхний ящик и, порывшись в нем, извлек тоненькое золотое колечко
– Вот отдам ей... Скажу - случайно обронила, а я нашел...
– Обронила...
– усмехнулся Борис.
– Она оставила тебе в залог. Я помню, как она выклянчивала у тебя полсотню, на что?.. С этим кольцом лучше и не суйся к ее матушке! Что она, дурочка? Не сообразит, в каких случаях девицы кольца с пальцев снимают?..
Том вынужден был с ним согласиться, он бросил колечко в ящик и с сердцем задвинул его. Меркурий зашатался, грозя упасть, он стоял на одной ноге, расправив крылья за спиной, Том придержал его за кудрявую голову и вернулся к столу. Молча выпили и, не глядя друг на друга, стали ковырять вилками в консервной банке с лососем.
– Да ты не мандражируй, - заметил Борис.
– Может, обойдется. Это верно, Лялька не сволочь, не станет топить своих...
– Не хватало мне дело иметь с милицией, - встрепенулся Том, и глаза его тускло блеснули.
– Как начнут копать... Им же только прицепиться к чему-нибудь...
После продолжительной паузы - Блоха вертел в руках пустую рюмку и хмурил в тяжелом раздумье свой широкий лоб - он вдруг поднял голову и посмотрел в беспокойные глаза приятеля.
– Есть одна идея...
– сказал он.
– Нужно Еву подослать к ней.
– Еву?
– обалдело уставился тот на него.
– Ева и Лялька вместе закончили английскую школу... Ева поступила в университет, а Лялька засыпалась на вступительных экзаменах... Тут и началась ее веселая жизнь. А последний год вообще болталась без работы. Всем говорила, что готовится к вступительным экзаменам в университет. Мы-то знаем, как она готовилась... Так вот мамаша Еву не прогонит, она ведь не из нашей компании...
– А Ева... согласится?
– Том с сомнением смотрел на приятеля. Он готов был на все, лишь бы узнать, что в этом письме. До тех пор пока наверняка не убедится, что там нет ничего его компрометирующего, он не найдет себе места.
– Почему бы школьной подруге не навестить убитую горем мать?
– невозмутимо продолжал Блоха.
– По-моему, это естественно.
– Давай звони, - нетерпеливо сказал Том.
– Да-а, она ведь хорошие сигареты обожает... Скажи, что я для нее блок достал.
Борис дотянулся своей длинной рукой до телефона, стоявшего на полу возле дивана, поставил на колени, достал из кармана записную книжку и, отыскав нужный номер, стал набирать цифры. Тому, наблюдающему за ним, показалось, что тот нарочно все делает медленно, испытывая его терпение. Он сидел как на иголках и молил бога, чтобы девушка была дома. И тут Блоха удивил его: изменив до неузнаваемости голос, он тоненько пропел в трубку:
– Добрый вечер. Пригласите, пожалуйста, Еву... Это Мила... Какая Мила? Подруга Евы...
Блоха зажал трубку ладонью и, усмехаясь, прошептал:
– В этот дом только так можно звонить... У нее папочка еще тот тип! Я его видел в Коктебеле... Отвратная морда!
–
– Папочка не слышит? И ты меня не узнаешь?.. Блохин Борис... Ты чего это от нас тогда сбежала? Я бы отвез тебя, заяц трепаться не любит... Не заяц, а блоха?.. хм... Очень смешно. Ты не видела Марию? Второй день не могу ее найти... Она в расстроенных чувствах? Почему? Что ты говоришь! Лялька? Да я же ее хорошо знал... Ая-яй! Что она, спятила? Ну и дела-делишки! Как говорится, царствие небесное... Ты была у них? Нет? Все-таки школьная подруга... Мать-то, конечно, убивается... Да-а... Все там будем... Послушай, Ева, Том передал мне блок сигарет для тебя... "Филип Моррис".
Он взглянул на Тома, тот махнул рукой, мол, даром...
Но Блоха сказал в трубку:
– Конечно, по дешевке. Для тебя-то... Он же по тебе сохнет... Честное слово! Могу завтра. Утром? Хорошо, часиков в одиннадцать я подъеду к твоему дому. О'кэй!
Он положил трубку на рычаг и поставил телефон на ковер. Лицо у него довольное.
– Я ее сам завтра отвезу на Елизаровскую, - сказал он.
– Надо успеть до похорон.
– Ты как-нибудь подговори ее, чтобы про письмо спросила, - подсказал Том.
– Конечно, это надо сделать не назойливо, с умом...
Борис бросил рассеянный взгляд на пустую бутылку, потянулся и, зевнув, сказал:
– А теперь можно попробовать и шотландское виски... Что там у тебя, "Белая лошадь"? Доставай, старый скряга! Должны же мы по христианскому обычаю помянуть усопшую рабу божию Леонилу Вдовину...
5
В городе справляли свой последний бал осенние листья. Будто стая воронов, высоко кружили они над Летним садом. Ветер срывал с деревьев оставшиеся листья и, не давая им упасть на землю, охапками швырял в пасмурное небо, по которому бежали клочья пепельно-золотистых облаков. Из голубых окон на некоторое время выглядывал не слишком яркий луч солнца, это он золотил облака, заставлял огнем вспыхивать купол Исаакия, блестеть лужи.
Красные и желтые листья перелетали через гранитный парапет, долго порхали над Невой и наконец, обессиленные, падали в неспокойную темную воду.
Кирилл шел по Дворцовой набережной к университету. Он был в плаще и без кепки. Ветер трепал его темные волосы, щелкал полами. Здесь у Невы в ветреный день и летом прохладно, а сейчас холодный ветер выжимал слезы из глаз. Желтый, с ладонь, тополевый лист прилепился к щеке, и Кирилл смахнул его в Неву. Этой осенью листья просто с ума сошли. Уже почти все деревья в городе стоят голые, а листья все летают и летают...
Не доходя Дворцового моста, Кирилл остановился: прямо на тротуар взобралась милицейская машина, а немного в стороне, в гражданской одежде, стоял Вадим Вронский и, глядя на Неву, курил. Он тоже был без кепки, и ветер на свой лад причесал его, сбив густые волосы на одну сторону. Он кивнул Кириллу и показал рукой на буксир, покачивающийся на волнах, как раз посередине реки. На пароходике гремела лебедка.
– Сейчас покажется, - Вадим рассказал, что сегодня будут поднимать со дна реки машину, угодившую в Неву с Дворцового моста.