Малинджи
Шрифт:
Через мгновенье его резко отдернули за плечо. Позади стоял доктор Мист.
– Свенссон? – спросил он, глянув на его нашивку, - Какое отделение?
– Педиатрия, - ошарашенно ответил Карл после небольшой паузы, во время которой доктор небрежно вернул край простыни на лицо старика, - Разве вы ему не поможете?
– Там сейчас детей привезли, - доктор словно и не слышал его вопроса, - После ДТП. Займись-ка ими. Постели, горшки, диета на завтра… Мы тут сами. Понял? Иди.
Карл на деревянных ногах двинулся дальше, но, завернув за угол, шмыгнул в ближайший пустой кабинет и прислушался к доносящимся до него обрывкам
– … сделайте же ему укол!
– голос бабки.
– Леди, вам не в больницу надо, - доктор Мист.
– … совершенно бессильны, - доктор Эрл.
– … Но он умирает!
– Вы это серьезно? – невероятно, но кто-то из докторов хихикнул.
– Куда… его?
– Везите туда, где взяли!
– Или закопайте на заднем дворе. У вас его ни одна больница не примет…. не тратьте силы.
– И наше время.
Безнадежные всхлипы.
– Миссис, лучше спрячьте эту справку и никому не показывайте. Забирайте своего деда и не беспокойте нас больше.
Голоса докторов приблизились. Карл замер за приоткрытой дверью.
– Сколько раз уже говорили бригадам, чтоб не забирали их.
– Да ладно бы новички, вроде этого снежного человека из педа, а то ведь опытные ребята! Когда к реанимации приступали, не видели разве, что реанимируют.
– Дебилы, что еще сказать. Теперь волокиты не оберешься.
– Может, позвонить на станцию, чтобы не регистрировали вызов?
Голоса отдалились и стихли. Карл вернулся к пожилой женщине, с опустошенным видом сидящей на пластиковом стуле рядом со своим стариком. Из глаз ее непрерывным потоком текли слезы. Простыня на теле больше не двигалась. Пару мгновений он колебался, но потом все же откинул ее и хотел было приступить к реанимации, но кое-что привлекло его внимание. Под расстегнутой рубашкой на груди старика красовался здоровенный кривой шрам в виде буквы Y. Шрам был очень старый, но в холодном свете флуоресцентных ламп выделялся отчетливой синюшностью.
– Как?..., - Карл сглотнул, не в силах отвести взгляд, - Как он получил такой шрам?
Бабка с трудом поднялась и встала рядом с Карлом, с любовью глядя на мужа.
– Это почти сорок лет назад было, - произнесла она, бережно застегивая его рубашку, - Мы только поженились. В Дарвине. Том в полицию пошел служить. И на первом же дежурстве получил две пули в грудь. Одна попала в сердце. Двадцать два года было дуралею.
– Я не о том…
– А я о том, - отрезала бабка, - ты иди, сыночек. Тут уже ничем не поможешь. Даже Малинджи не поможет, дай Бог ему здоровья.
Услышав знакомое слово, Карл впился взглядом в лицо старухи. Но она уже не обращала на него внимание, только плакала и ласково приглаживала седые мужнины волосы.
– Почему… они не помогли ему? – спросил он, хотя чувствовал, что уже и так догадывается.
– Потому что не могли. Это я сглупила. Но, знаешь, когда самый родной человек умирает, пойдешь на что угодно, чтобы помочь.
– И как же теперь вы? – Карл с суеверной жутью в сердце смотрел на застывшее лицо покойника, которое теперь, казалось, выражало легкое недоумение.
– Есть хорошие ребята. Заберут. Сделают все честь по чести. Ты иди, - бабка потеряла к Карлу остатки интереса и, порывшись в карманах сумки, достала визитку. Карл сумел разглядеть только светлые цифры на темном, украшенном какими-то похоронными вензелями фоне –
– Кто такой Малинджи? – спросил он.
Но женщина уже шла прочь по коридору, прижав к уху старенький телефон-раскладушку.
Когда она завернула за угол, Карл воровато огляделся, убедился, что рядом никого нет и торопливо приподнял тело за плечи. Беглый осмотр стариковского затылка подтвердил его сумасшедшую догадку. Старику делали аутопсию. Давно!
«Но это же какая-то нелепица!»– мысленно застонал он, укладывая труп и возвращая простыню на место, - «Этого просто не может быть!»
…
Вернувшись по утру домой, он услышал звук льющейся в ванной комнате воды. Значит, Хелену снова мучают мигрени, которые она приспособилась снимать, поливая лоб и макушку теплой струей. А вот фантастически дорогие таблетки, которые ей выписывал Светило, не помогали совсем. Карл некоторое время стоял под дверью, рассеянно размышляя, стоит ли оповестить жену о своем приходе, и решил, не делать этого. Резкие звуки – вроде стука или окрика – только взбудоражат ее, а это, как правило, усиливало боль. Он прошел в единственную комнату, половину которой занимала двуспальная кровать и, скинув одежду, повалился на нее. Несмотря на чудовищную усталость, сон не шел, и он бездумно пялился в потолок. Некоторое время спустя звук льющейся воды прекратился, и жена – бледная, истощенная, словно призрак себя прежней – вошла в комнату.
– Голова опять?
Хелена безразлично кивнула и спросила:
– Тебе что-то приготовить? В холодильнике есть яйца и сыр. Я могу…
– Ничего не надо, - произнес Карл и чуть сдвинулся на кровати, освобождая ей место, - Я позавтракал в больничном кафетерии. Просто полежи рядом.
Она заколебалась, но потом все-таки легла на самый край поверх одеяла. Карл тут же прижался к ее напряженной спине, вдыхая запах родного тела. Это был тонкий, ни с чем не сравнимый аромат.
…
Они познакомились больше десяти лет назад на вечеринке у общих друзей. Увидев ее, Карл поразился ее росту и стати. В нем самом было больше шести футов, и он давно привык, что смотрит на всех окружающих сверху вниз. А тут одного с ним роста, и к тому же женщина - прекрасная, как мечта! В детстве он именно так представлял себе женщин-викингов. Рослая, крепкая, с широкими бедрами, длинными ногами и белокурыми длинными волосами.
Но вскоре выяснилось, что она пришла с мужем, и Карл, всегда считавший себя принципиальным, тут же потерял к ней интерес. Впрочем, спустя четверть часа все принципы были забыты. По воле случая он оказался рядом на танцполе, когда Хелена откинула назад тяжелые светлые кудри и обдала его невероятным по красоте ароматом. Он никогда не вдыхал ничего вкуснее и тоньше.
Где-то когда-то он читал, что пары находят друг друга по запаху. Мол, это обусловлено подсознательной проверкой генетической совместимости - из той дремучей поры, когда люди обнюхивали друг друга, чтобы не допустить случайного кровосмешения. Но Карл, потерявший на той вечеринке голову, был романтиком и не желал, чтобы их с Хеленой возможные отношения имели хоть какие-то ассоциации с собачьим обнюхиванием под хвостом. Ему было приятнее думать, что это аромат ее души позвал его. Быть может, и он обладает каким-то сокровенным запахом, на который откликнется только родственная ему душа.