Малинджи
Шрифт:
– Ваша жена на днях задавала тот же самый вопрос, герр Свенссон…
– И… что вы ей сказали?
– То же, что скажу сейчас и вам. Нет, беременность не была причиной возникновения опухоли. Но она, без сомнения, спровоцировала ее рост. Это бывает при некоторых злокачественных образованиях. Выброс гормонов ускоряет деление клеток. Беременность при онкологии почти невозможна, но порой бывают и исключения. Как в вашем случае. А был у меня случай, когда женщина доносила-таки плод, но это был бег наперегонки со смертью. Как только женщина родила, рост опухоли остановился.
–
– Нет, к сожалению. Её карцинома по-прежнему агрессивна. Боюсь, прогноз неутешительный.
– Это… вы ей тоже сказали?
Доктор с участливой миной покачал головой. Карл поднялся, но в дверях остановился.
– Сколько бы она прожила, если бы не беременности?
– Трудно сказать, - доктор откинулся в кресле и сложил на груди руки, - к сожалению, рак не был диагностирован на ранней стадии… Но вы не отчаивайтесь. Сейчас она пройдет несколько курсов облучения. Но, если это не поможет, я выпишу вам направление к Светилу Австралийской Медицины - доктору Ниману. Он собаку съел на таких опухолях, как у фру Свенссон. Не факт, но возможно стоит подготовиться к лечению в Сиднее.
Карл вышел в больничный коридор в ужасе перед предстоящей встречей с Хеленой. Не будь этих беременностей, к которым он чуть ни силой склонил жену, она жила бы еще долго и счастливо, не подозревая, что где-то в ее поджелудочной зародился тот самый… монстр. Но это еще не самое страшное. Самое страшное, что Хелена тоже об этом знает.
...
Карл уставился на коротко стриженный и изрядно поредевший затылок жены, невольно вспоминая некогда густые светлые кудри, разметавшиеся по подушкам. Под жиденькими волосами просматривался череп и шейные позвонки.
«Ходячий экспонат для анатомического музея», - промелькнула у него гнусная мыслишка.
– Ты слышала что-нибудь о Малинджи? – внезапно вырвалось у него.
– …О чем? – Хелена почти уснула, и голос ее звучал невнятно.
– О старике Малинджи.
– Кто это?
– Никто, - он вздохнул и поправил полотенце на голове жены, - Спи.
Глава 3
Карл отыскал Яррана в прачечной, где тот, насвистывая, раскладывал свежевыглаженные простыни по стеллажам.
– А-а, снежный человек! – поприветствовал он Карла, кинув беглый взгляд из-под косматых бровей, - Пришел на помощь?
– У меня такое прозвище? – Карл вспомнил, что не в первый раз слышит этот эпитет в свой адрес.
– Снежный человек из снежной страны. Ну и как ты себя ощущаешь на нашем опаленном огнем континенте?
– Я его почти не видел. Дом-работа, работа-дом. Вот только жара…
– Это еще не жара. Вот в январе действительно кажется, что Австралия – филиал ада на Земле.
– Расскажи мне про Малинджи…
Ярран от неожиданности крякнул и повернулся к Карлу.
– Что вдруг приспичило? – спросил он, - Ты ж вроде как за наркомана меня принял…
– Принял. И прошу за это прощения.
Бушмен покачал головой.
– Ни к чему тебе это. В мире полно всякого разного, что за гранью понимания.
Когда он закончил раскладывать белье и двинулся на выход, Карл преградил ему путь.
– Я теперь постоянно на них натыкаюсь, - выпалил он, - Это как наваждение! Я почти год здесь, и никогда прежде их не встречал, а после того разговора – чуть ни каждую неделю. И не то, что бы я специально разыскивал кого-то похожего, но мои глаза сами из любой толпы тут же безошибочно выдергивают знакомые черты…
Нечёсаная макушка Яррана едва достигала груди высокого Карла, и ему приходилось глядеть на него, запрокинув голову.
– Ты про того старика, что привезли на скорой?
– Нет, он стал лишь последней каплей. Более того, я видел его и раньше. Еще когда он был жив.
– В этом я сомневаюсь, - усмехнулся Ярран.
– Нет, правда! Они гуляли с женой в парке! А еще до этого была чернокожая женщина, несколько разновозрастных детей… Я в принципе уже догадываюсь, что тут замешана какая-то чертовщина, но никак не могу понять, какая именно... И особенно бесит то, что, кажется, все вокруг в курсе происходящего. Все, кроме меня.
– Ты ошибаешься. Большинство не в курсе, - Ярран потер ладонью загривок, - В курсе только те, кому деваться некуда – вроде полицейских или медиков. И это хорошо. Да и ты жил бы себе спокойно и знать ни о чем не знал, если бы я тогда язык не распустил – не указал тебе, значит, на малинки. И внимание ты на них обращаешь не потому, что косые они или, там, хромые, а потому что нутром чувствуешь, что посторонние, неправильные. Это уж так. И ты лучше не задавай никаких вопросов и не обращай внимания, если их увидишь. Вреда от них никакого. Как, впрочем, и пользы. Пустое.
– Но мне надо знать!
– Не надо. Мой тебе совет: если охота остренького, сходи в кино, - он протиснулся мимо Карла и щелкнул выключателем, показывая, что разговор окончен. Подсобка погрузилась во тьму. Ярким светом выделялся лишь дверной проем.
– Моя жена умирает, - выдавил из себя Карл и стиснул зубы, чувствуя, как подступают слезы, - Вчера меня приглашал ее доктор. Одного. Сказал - готовиться к неизбежному. Слишком агрессивный у нее рак, и он исчерпал возможности современной медицины. Несмотря на всё его прогрессивное лечение у Хелены множественные метастазы в желудке, селезенке и почках. Он ей дает два месяца. Плюс-минус пару недель. Сказал, что палату она уже не покинет. А ведь ей всего тридцать восемь!
Ярран застыл, сгорбившись, на фоне освещенного проема, после чего повернулся к Карлу и мягко произнес:
– Я искренне тебе сочувствую, парень. Вижу, как ты любишь свою жену. Именно поэтому тебе стоит сделать остаток ее жизни максимально приятным, а потом проводить. Путь ей предстоит неблизкий и, скорее всего, трудный, но все мы рано или поздно пройдем его. Так нужно. Так правильно. А то, что делает Малинджи – это неправильно. И тем более тебе незачем об этом знать. В твоей ситуации.