Малышка на двоих
Шрифт:
– Бедовая.
Улыбаюсь, когда она так близко. Малышка, с яркими глазами. И смотрит, когда касаюсь её лица. Дрожит, облизывает губы. Даже не пытается вырваться, полностью прижатая к моему телу.
Интересно, если я сейчас её поцелую, Катя ответит?
Глава 16
Тимур близко-близко, стук сердца отдаёт эхом в затылке. Словно по всему телу раздаются импульсы, привлекая внимание к происходящему. Подстёгивают бежать и спасаться.
Адреналин от того, что руки мужчины
С лица Тимы пропадает улыбка, остаётся только серьёзность. И он касается меня. Касается. Сжимает. Я не смогу вырваться, даже если буду стараться изо всех сил.
Полностью в его власти. Его и Тимофея. Они смогут сделать со мной всё, что захотят. Не нужно никаких таблеток, препаратов – только грубая мужская сила. А в этом мужчине её предостаточно.
Я чувствую, как в груди давит. Там смешаны паника, страх, нежаление боли, капля ненужного желания. Предвкушения. Слишком много чувств, чтобы можно было выдержать.
Вот сейчас он сильнее сдавит, впечатает в стену. Или бросит на кровать, которая в двух шагах от нас. Точно бросит, придавит собой. И там ещё лежит кусок старого ремня, найденного под шкафом.
Вот им Тимур меня и свяжет, точно. Так, чтобы руками не могла двигать и оттолкнуть его. На мне широкие мужские штаны, их легко будет стянуть. И после надавить на поясницу, чтобы не рыпалась. А я не…
Мысли мечутся внутри, пробивая черепную коробку. Кровь шумит в ушах, всё плывёт. Нужно сделать хоть что-то, но не получается. Тело будто полностью состоит из транквилизатора, и ничего с этим не сделать.
– Посмотри на меня, Кать.
Просит тихо, будто громкий звук напугает меня. Как выстрел заставит сорваться с места, спасая то, что от меня осталось.
– Я смотрю.
Язык будто прирос к нёбу, едва шевелится. Во рту настоящая Сахара, дико хочется пить. Чего-то покрепче, чтобы вытравить из себя мысли о том, какие горячие ладони у Тимура.
Нет, алкоголь нельзя.
У меня и так голова кружится, а с ним будет ещё хуже.
– Не смотришь.
Он ещё ближе.
Кажется, кончик его носа задевает моё лицо. Чуть ближе, совсем чуточку, и наши губы соприкоснуться. И сейчас я действительно смотрю на мужчину. Моргаю, сбрасывая марево к тому моменту, когда Тимур улыбается.
И целует меня.
Это действительно происходит. Вжимается губами, легко, невесомо. Так целуется малышня, а не взрослый мужчина. Но он ничего не делает. Не пытается углубить поцелуй, пойти дальше. Даже ладони держит чинно на талии.
А губы у него сухие, мягкие. И ощущение чужого тепла пускает разряды, короткие вспышки. Тим втягивает мою нижнюю губу, слегка сдавливая её. И этого хватает, чтобы ноги превратились в вату. Неспособную удержать, когда его язык мажет по контуру.
– Тим…
Моя ладошка на его широкой груди кажется просто крошечной. Как напоминие, какая
В танках вообще они есть?
– Я не сделаю тебе больно.
Обещает так, что хочется верить.
– Да?
– Да.
Твёрдое, уверенное, бескомпромиссное. Одно слово, две буквы. А прошибают так, что я сама сжимаю его плечи, стараясь устоять.
– Хорошо.
Киваю, облизывая пересохшие губы. Кажется, что на них остался вкус мужчины. Медленно дышу, стараясь осознать произошедшее. А после принимаю его обещание за чистую монету.
И бью по лицу.
Так, как меня учили. Не зажимая большой палец в кулак, не отводя локоть назад. Просто вкладываю всю силу и вскидываю руку вперёд, разворачивая корпус.
Они сами рассказывали, как это нужно делать. Тренировали раз за разом, пока у меня не получилось. Так что теперь я использую эти знания с пользой. И чувствую лёгкое удовлетворение от матов мужчины.
– Что за херня, Кать? – Тим потирает подбородок, куда пришелся удар. – Ты…
– Я, - киваю, ощущая слабые проблески силы и уверенности. Не просто того образа Катрин, а смелости старой доброй и неуправляемой Кати. – И я замужем, если забыл.
Или забыла я.
На секунду позволила себе раствориться в мужских касаниях. Насладиться тем, какой нежностью был пропитан тот момент. И почувствовать спазмы внизу живота. Те, которых не должно быть у замужней женщины ни с кем, кроме мужа.
– Не смей меня касаться. И целовать не смей. И всё остальное тоже. Понял? – смелею, толкая его. Будто упиваюсь тем, что мужчина никак не отвечает, держа руки по швам. – Я тебе не какая-то девка, которую ты можешь… А если попытаешься… Тигран тебя убьёт.
А сначала меня, как неверную жену. И ему будет плевать, что я не хотела или просто испугалась. Или даже если что-то было силой, хотя силы Тим точно не применял.
Мне от тебя нужна верность, Катрин.
Единственное его объяснение по поводу того, каким будет наше будущее и брак. Единственное его озвученное требование к жене. Не ум, которого, объективно, во мне не очень много. Не красота, потому что вокруг него были женщины намного красивее. Господи, да даже не бизнес моего отчима, потому что Тигран прекрасно справлялся и сам.
Верность.
И больше ничего.
Не мыслями, так хоть поступками. А я только что позволила Тиму поцеловать себя. Действительно позволила, ни грамма сопротивления или криков. Я могла же позвать Тимофея, привлечь внимания. Ударить намного раньше.
А я замерла.
От предвкушения, желания понять, целовала ли я когда-то его.
Если не брать в расчет ту иллюзорную ночь, что хранилась в моей голове, то я никогда не целовала их. Я была несовершеннолетней и недостаточно смелой. Но в восемнадцать же можно всё, да?