Малышка на двоих

Кучер Ая

Пообещала себе, что если они найдут меня до полуночи, то обязательно поцелую. Чтобы просто знать, какого это. И поцеловала ведь, если верить моим галлюцинациям.

Или нет?

Вместо того, чтобы спросить напрямую, просто провела свой странный эксперимент. Телохранители обещали меня оберегать, так? Поэтому они могут спокойно солгать, в обоих вариантах. Что кто-то из них был со мной той ночью, чтобы так не колотило. Или что никого не было, лишь бы я доверилась им и не шугалась.

– Ему не обязательно

знать обо всё, малышка. Меня больше интересует твоя реакция.

– Прости, мой хук справа был недостаточно ясным? Я могу повторить.

– Повтори. Только в этот раз я буду знать, чего ожидать. Перехвачу твои руки,прикоснусь.

Тимур бьёт по моему слабому месту. Тех моментах, которые просто так не отключишь. Сукин сын, знает, что теперь у меня буду дрожать пальцы, неспособные сжаться в кулак.

– Что у вас тут за крики?

Тимофей улыбается, словно поймал двух нашкодивших детей. Неконтролируемо отступаю на шаг от Тима, чувствуя, что меня поймали на горячем.

Хотя ничего же не было!

А потом смотрю на Тимура, и губы начинают дрожать. Старый трюк, который работал на отчиме в детстве. И который никогда не видели мужчины, потому что я была слишком взрослой для этого.

Но сейчас я злая, а злая Катя – психованная Катя с детскими повадками. И то, что я отказывалась делать ещё сегодня утром, кажется прекрасной идей. Пускай хоть как-то задену этих двоих.

– Тим, - разворачиваюсь к Тимофею, с дрожащим голосом. – Он… Он только что приставал ко мне.

Мои слова камнем виснут в тишине. Ощущение, что воздух выкачали из комнаты. Дышать нечем, голова кружится. Злость и страх переплетаются, обвивая меня ядовитым плющом.

– Кать…

Тимур смотрит на меня так, что становится больно. Будто на грабли наскочила, и они не в лицо, а саму грудь ударили. Но я держусь, потому что сейчас у меня есть хотя бы доказательства, собственная память не подводит.

– А что, не так? Я солгала, и ты не приставал? Не целовал меня только что?

На словах о поцелуе – тело само вспоминает, как это было. Волнительно, легко, будто невесомое прикосновение. И, что удивительно, не страшно. Именно в тот момент, когда губы соприкоснулись.

– Ты что?! – Тимофей хмурится, рявкает так, что вздрагиваю. – Совсем с…

– Он меня поцеловал, - перебиваю Тима, сжимая пальцы в кулаки. – А я не оттолкнула.

Такая странная ситуация, а мне нравится смотреть на эмоции Тимофея. Как гнев сменяется растерянностью. Он сразу кажется большим грозным мишкой, к которому хочет прикоснуться. Провести по чернилам на груди, выглядывающим из-под белой майки.

Одёргиваю себя, чтобы не воплотить неуместные фантазии в жизнь. У меня такой кавардак в голове, что ни одна клининговая служба не разберётся.

–

Так что вопрос решен. Ты, - оборачиваюсь к Тимуру, стараясь держаться уверенно. Плечи назад и опустить, подбородок приподнять. – Ещё раз что-то подобное сделаешь – и я разыграю спектакль перед Тиграном. Понятно? И это даже не будет ложью. А ты, - мой взгляд обратно возвращается к Тимофею, его морщинке меж бровей. – Прекращай хмуриться. Я всё сказала.

Я всё сказал – так отец сообщил, что подобрал мне жениха. Ну и другие свои решение тоже только с такими словами доносились. А сейчас я пользуюсь ступором мужчин, выходя из комнаты.

Слишком много людей в маленьком пространстве. А мне ещё обдумать нужно всё то, что произошло. И мою реакцию, чувства. Вибрирующую нить внутри, которая всё не отпускает.

Я нахожу на кухне карандаш, удерживая с его помощью волосы в небрежном пучке. Но лучше так, чем кудри будут падать на глаза. Мне хочется обратно домой. К своей плойке или утюжку, в зависимости от настроения. И в свою кровать. В свой маленький бункер, с широким подоконником и окном.

Но там теперь живёт кто-то из Тимов.

А ещё домой тоже нельзя.

И не только из-за того, что меня пытались похитить или убить. Для начала мне нужно набраться смелости или просто набраться, чтобы задать конкретные вопросы. И обсудить всё с мужчинами.

Расставить запятые в истории трёхлетней давности.

– Ты…

– Не делай вид, что сам…

Мужские голоса доносятся урывками, когда мои телохранители забываются и повышают голос. Не обращаю на это внимания, но лёгкий укол чувствую.

Что не промолчала.

Тимур сказал мелочь, но я прекрасно знаю о своих слабостях. И неадекватно реагирую в моменты, когда на них указывают. Словно чувствую себя ещё слабее, чем обычно.

Когда это делает Тигран – я могу принять. Обидно, неприятно, но я знаю цель мужа: сделать меня лучше, сильнее. А с другими ощущение, что все чуть насмехаются.

– Хватит вам, - прошу, когда точка кипения Тимов достигает предела. – Или я уйду.

– И куда ты пойдёшь, Кать? – Тимур с улыбкой смотрит, разбираясь с холодильником. Не уверена, что когда-то вообще морозилку размораживали. – В лес к медведям?

– Тут нет никакой живности. Не пугай меня зря. Я сказала правду, ведь так?

– Важно то, как ты её сказала. Катюш, скажи ты отчиму, что была с нами той ночью – не вопрос. Но ты ведь не просто так сказала. За свои слова отвечать нужно.

– Да? И что ты мне сделаешь? Ударишь?

– А у тебя всё к насилию сводится? – голос Тимура должен звучат зло или с издёвкой, с тем и тем одновременно. Но не звучит – там сплошная тревога, которой нет края. – Кать.

– Да не бьёт меня Тигран, что вы на этом зациклились?