Малышка, пойдем со мной...
Шрифт:
Комната, забитая старой мебелью, была, по крайней мере, чистой — Джон-Джон терпеть не мог беспорядка, а здесь он чувствовал себя комфортно, не то что у Карти.
Хозяин заранее запасся выпивкой и травкой, поэтому выбегать куда-то не было необходимости. Телефоны обоих были отключены — на этом настоял Сиппи, и они работали, не отвлекаясь на «ерунду».
Сиппи был идейным Растой; Джон-Джона он считал полубелым Растой, которым тот и старался быть, — они понимали друг друга.
Джон-Джона интересовало, как это Сиппи удается сочетать свою философию
Джон-Джон чувствовал себя вполне удовлетворенным, когда Сиппи бормотал, готовя сигарету с марихуаной: «И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ея, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо…»
Сиппи усмехнулся, глядя на Джон-Джона, и произнес:
— Это «Бытие», приятель. Библия, если хочешь знать.
Его сильный ямайский акцент придавал словам особый резонанс. Те же слова в южнолондонском произношении не производили такого впечатления.
— Нужно отсортировать самую качественную продукцию, Джон-Джон, а уж потом строить планы. Будь добр, позвони моему другу Джеймсу Грею и попроси его прийти для краткой беседы.
Ему нравился протяжный выговор Сиппи; голос был тихий, но более убедительный, чем если бы он выкрикивал слова во весь голос.
— Зная тебя, Сип, могу сказать, что твои предки были первыми поставщиками продукции!
Услышав такой комплимент, Сиппи рассмеялся.
— Мы курим, чтобы медитировать. Помни это, когда тебя отдубасят в Брикстоне! Это — религиозный обряд.
Джон-Джон засмеялся. Он включил мобильник, и в комнате громко зазвучал голос Жанетты. Он казался чужеродным в том маленьком мире, в котором они обитали.
Джон-Джон взглянул на Сиппи, и сказал:
— У меня крупные неприятности.
Сиппи пожал плечами.
— Решай свои проблемы, а я останусь здесь. Вечер только начинается.
Джоани сразу же поехала домой, как только получила сообщение от дежурной по салону. Жанетта в полном отчаянии в конце концов позвонила туда.
Когда она вошла в квартиру, она машинально выругалась. Уведомление об обыске валялось на полу, где, по мнению Джоани, ему и надлежало быть.
Она быстро спровадила за дверь полицейского, а затем, схватив старшую дочь за грудки, прорычала:
— Где Кира?
Жанетта покачала головой.
— Не знаю, мама. Я не могу найти ее.
— Фараоны забрали ее? Если ты оставила ее на попечение Джекси, такое могло произойти. А от «Общественных услуг» не приходили?
— Нет, был только ордер на обыск. Отпусти меня, мама!
Но Джоани не слушала; она закрыла глаза, делая над собой усилие, чтобы успокоиться.
— А что сказала полиция?
Она дернула Жанетту за жакет, и обе чуть было
— Ты будешь отвечать?
— Ее здесь не было, мама. Отпусти же меня!
Джоани толкнула дочь на софу. Затем пребольно ударила ее по голове. Жанетт, однако, даже не поморщилась от боли.
Зазвонил телефон. Джоани стремглав бросилась к нему.
— Алло. — Ее голос звенел. — Да, кто это? Где, черт возьми, моя девочка…
Жанетта увидела, как с лица матери спала напряженность.
— О, слава Богу! Да, спасибо. Я сейчас буду.
Она положила трубку и без сил опустилась на пол.
— С ней все в порядке, мама?
В голосе Жанетты сквозила искренняя озабоченность.
— Тебя не за что благодарить, сука!
Дрожащими руками Джоани зажгла сигарету. Она с трудом удерживалась от того, чтобы не нанести дочери еще один удар. Бог свидетель — она напрашивалась на это!
— Пойду заберу ее. А ты начни прибираться. Когда я вернусь, задам тебе головомойку! Единственный раз попросила тебя об услуге, а ты так подвела. Жди, пока не придет брат; он-то всегда присматривал за маленькими сестрами. В том числе и за тобой, ленивая эгоистичная шлюха!
— А где она?
Ответа не последовало; Джоани уже выходила из комнаты.
Единственным утешением для Жанетты было то, что Джон-Джон наверняка не придет сегодня ночевать. Во всяком случае, пока будет действовать этот ордер. Поэтому у нее есть передышка.
— Она здесь весь вечер.
Джоани смотрела на неестественно толстого человека, даже не замечая, что улыбается. Кира спала позади него на ветхой, но по крайней мере чистой софе.
Томми накрыл ее одеялом, подоткнув края, как это сделала бы заботливая мать. На ветхом столе валялись и пустые банки из-под кока-колы, и недоеденный бутерброд. Видимо, он был внимателен по отношению к Кире, и Джоани была ему благодарна.
Высокий голос, так не вязавшийся с его полнотой, звучал спокойно.
— Так вот, сижу я на балконе. На улице пекло. Вижу, ваша старшая дочь вышла из дому. Спустя какое-то время я пригласил Киру на чашку чая. Затем приехала полиция, и я не знал, что предпринять. У Киры не было с собой мобильника, а наизусть она помнит лишь номер домашнего телефона, но я не хотел звонить, пока не убедился, что полицейские ушли. Я хочу сказать, отсюда видно, что происходит в вашей комнате, если занавески не задернуты… — Последнее он произнес с некоторым волнением.
Джоани ухмыльнулась.
— Спасибо, дружище. Ты сделал так, как нужно.
Он вышел на кухню, чтобы приготовить чай. Джоани возблагодарила Бога за то, что Он послал ей этого человека. Сам того не ведая, этот человек отвел большую беду. Эти назойливые дамы из «Общественных услуг» забрали бы Киру, обнаружив, что она одна. Нет, этот толстяк оказал ей огромную услугу.
Томми вернулся с чаем.
— Послушайте, если у вас возникнет необходимость, я могу присмотреть за ней. Она — хорошая девочка. Ее манеры безупречны, как заметила бы моя покойная мама.