Малышка
Шрифт:
Меня выписали из больницы на следующий день, но я отказалась уходить одна. Сразу сказала, что выпишусь только вместе с Рэмом, а он, пусть и медленно, но идет на поправку.
Но ради встречи с Ольгой, я нарушаю правило и выбираюсь из больницы никому ничего не сказав. В квартале отсюда есть кафе, где мы и договорились встретиться. Я нарочно переодеваюсь в мешковатую кофту, попосильнее натягиваю капюшон и, закосив под мальчика, иду на встречу с женщиной, которую, пожалуй, жалею почти так е сильно, как и ненавижу.
Ольга уже на месте: сидит в самом углу, и я
— Беременным вредно курить, — говорю я вместо приветствия.
Она поднимает голову, смотрит на меня перепуганными глазами. Да, я отделалась только синяками, но зато парочка особо ярких прямо у меня на лице и сейчас я выгляжу не как молодая новобрачная, а как мальчишка-беспризорник. Но я не просто так устроила этот маскарад.
— Я нервничаю, — пытается оправдаться Ольга, но быстро меняет тему. — Как он?
— Захотела увидеться, чтобы обсудить с женой здоровье ее мужа? — Я знаю, что не должна ерничать, но, ей богу, ситуация смешна до абсурда.
— Ждешь от меня поздравлений? — тут же выставляет рога Ольга.
— От тебя я жду только одного: уважать здоровье ребенка моего мужа.
Тест на отцовство пока не сделан. Еще до свадьбы Рэм выбрал клинику и даже побывал там. А потом, когда позвонил этот крашеной заразе, она заявила, что пару дней назад укатила по работе в Вену и приедет только через неделю. Вот, судя по всему, приехала и первым делом решила напомнить о себе.
Что ж, посмотрим, во что выльется наш «милый» разговор. Если честно, я пришла с парочкой козырей в рукаве и если она думает, что возраст и жизненный опыт играют ей на руку, то глубоко заблуждается. Ну и кроме того — я мысленно усмехаюсь — она совершенно наплевательски отнеслась к моим советам, поэтому так и осталась бегемотихой, которая мнит себя газелью. Поэтому львица во мне с удовольствием нарежет из нее стейк.
— Ну? — немного потороплю я, когда спустя пару минут Ольга так и не начинает разговор. Я уже и так понимаю, что она будет торговаться. И сейчас мерзкий механизм в ее голове находится в паре мгновений от полной боевой готовности. Но ведь и я пришла не с пустыми руками. — Послушай, у меня нет времени сидеть здесь и смотреть, как ты глотаешь никотин, который отравляет кровь ребенка. И, кстати.
Быстро, пока она не сообразила, что я собираюсь сделать, поднимаю телефон и делаю быстрый снимок. Она моргает пару раз, ослепленная вспышкой, и нервно сминает сигарету в пепельнице. Я на всякий случай сажусь чуть дальше и нарочно с довольно ухмылкой любуюсь полученным кадром. Ольга с сигаретой между пальцами — просто, блин, иллюстрация для журнала «Как стать матерью дауна». Мне настолько противно, что хочется схватить глиняную декоративную вазочку и зашвырнуть Ольге в голову. Вряд ли от этого ее мозги начнут работать в правильном направлении, но хотя бы какие-то шарики должны встать
— В газетах пишут, что Рэм… — Ольга делает паузу, жадно смотрит на пачку сигарет на столе. — Что у него серьезная травма позвоночника и он на всю жизнь будет прикован к инвалидному креслу.
— Да, так и есть, — без заминки отвечаю я. И кривлюсь, потому что от одной этой мысли мне становится невыносимо больно до самого нутра.
— Но ведь медицина не стоит на месте, — бормочет она.
— Медицина может и не стоит на месте, и развивается семимильными шагами, но позвоночник Рэма и через десять лет останется там же, где был. И если ты думаешь, что эти вещи как-то связаны между собой, то у меня для тебя плохие новости.
Она начинает кусать губы: остервенело стягивает зубами помаду, прокусывает кожу до крови. Смотреть противно, но я выдерживаю.
— Это просто нелепо, — вдруг говорит Ольга и я замечаю в ее взгляде первые проблески истерики. — То, что случилось.
— Почему же?
— Потому что из0за тебя Рэм перечеркнул пять лет наших отношений, а ты превратила его в калеку. И теперь из-за тебя у моего ребенка не будет полноценного отца.
— Жаль тебя расстраивать, Ольга, но у твоего ребенка еще раньше не стало полноценной матери, потому что женщина, которая сидит передо мной и травит плод никотином — это точно нее любящая мать.
Ольга почти срывается с места, почти заносит ладонь для пощечины, но я торможу ее коротким и резким:
— Сядь.
Клянусь, сейчас у нее такое лицо, что впору делать снимок и вставлять в учебники по психологии. Именно так выглядит человек, который не в состоянии противиться тому, кто, как он думает, куда слабее. Главная ошибка всех бывших: каждая уверена, что правда на ее стороне, что она все равно оставила неизгладимы след в душе мужчины, а его новая пигалица — лишь временная остановка на обратном пути.
— Ты об этом хотела поговорить? Или, дай угадаю! — Я прикладываю пальцы к вискам, закрываю глаза и делаю вид, будто устанавливаю прямую связь с космосом. Пусть эта зараза еще немного побеситься — в конечном итоге, мне это только на руку. — Интересуешься перспективами на будущее?
Она фыркает, пытается как-то прикрыть дерьмо, которое лезет у нее из всех щелей, но я смотрю куда глубже, чем Ольга даже может представить.
— Он мне не безразличен, — говорит она.
В это я охотно верю, но тот факт, что бегемотиха не прочь поухлестывать за львом не исключает ее нежелания связываться с хромым львом.
— Но я не могу так рисковать, — следует продолжение фразу.
Конечно, ты не можешь. Потому что в твоем меркантильном крохотном, как у стегозавра, мозгу, уже сложилась четкая схема развития отношений с моим Цербером: шантаж ребенком, попытки давить на жалость и внушать Рэму чувство вины. И еще качать деньги — как же без этого. Но вот незадача: не так то просто давить на жалость человеку, который сам прикован к инвалидному креслу до конца жизни. И тем более, его не выманить на прогулку под предлогом, что ребенку нужно изредка видеть родителей вместе.