Малышок
Шрифт:
– Значит, токарить научится?
– Пока новички в подсобных рабочих походят, - решил Бабин.
– Девчат на это дело не поставишь…
По выражению Мишиного лица Костя понял, что его друг не очень обрадован таким решением. Подсобные? А что делают подсобные? Сева этого тоже не знал. Все выяснилось, когда мальчики, прибежав домой, повстречались у ворот с Катей и еще какой-то толстой девочкой в очках.
– Нас учениками токаря на завод приняли!
– с радостью сообщила Катя.
– Завтра получим станки в бригаде товарища Бабина. А ты тоже токарь, да?
– Подсобным
– Ой, подсобники стружку из цеха вывозят, заготовки подносят!
– всплеснула руками толстая девочка.
– Подсобники!… - протянула Катя.
– Нечего было гогу-магогу разыгрывать!
– И, вздернув голову, с обидным смехом ушла в дом.
– Глупо, тупо, неразвито!
– крикнул ей вслед Сева, но когда мальчики переступили порог боковушки, он хмыкнул: - Дожил! Золото мыть умеет, а будет мусор из цеха выносить. Тебя это устраивает?
Да, Костю устроило это. Он был доволен, что его оставили на заводе.
Глава третья
Дни бывают хорошие и обыкновенные, но бывают и совсем плохие. Правда, таких дней немного, хоть на том спасибо. Вот как прошел один неблагополучный день в жизни подсобных рабочих первого цеха Константина Малышева и Всеволода Булкина.
– Говорят тебе, не смей умываться из нашего рукомойника!
– Малышку в кухне умываться можно, а мне непременно на морозе?
– Малышок воду носит и, когда умывается, на пол не хлюпает.
– И я по воскресеньям воду ношу.
– Ну и умывайся по воскресеньям, а сегодня вторник! Убери эту грязную тряпку!
– Подумаешь, только у тебя хорошее полотенце! Токарь знаменитый! Станок задним ходом запустила, а резец тупым концом зажала. Весь цех со смеху покатился…
– Бабушка, не верь ему! Мой станок не имеет заднего хода. Он все врет!
– Токарь нолевого разряда!
– пустил Сева.
– Лодырь, Булкин-Прогулкин!
– не сдавалась Катя.
В боковушку Сева вошел оживленный, как это бывало всегда после стычек с Катей. Он бросил полотенце на топчан, кусочек мыла - на подоконник, натянул шапку-ушанку, потом ватник, сел на пол, призадумался, снял ботинки, достал из баула белые туфли, надел их и зашнуровал.
– Ты зачем это?
– удивился Костя.
– Не видел, что у моих ботинок подметки отстали?
– сердито ответил Сева и пообещал: - Лучше скажи своей Катьке, что, если она меня еще раз Прогулкиным назовет, худо ей будет!
– Чего там она моя!
– откликнулся, покраснев, Костя.
– Дурак ты!
– Зато ты умный… Недаром такие длинные уши выросли…
Это был намек на длинноухую шапку из оленьего меха, которую теперь носил Костя. Шапку ему купил Митрий у манси. Грела она замечательно, но товарищи всё подшучивали над Костей. Ладно, глупый смех не в обиду. Тем не менее обладатель удивительной шапки надулся.
Зима нагнала серые тучи, насыпала снегу и урезала день. Когда Костя и Сева вышли из дому, было еще темно, однако не настолько,
– Наверное, Катя уже ушла!
– испугалась она, но тотчяс же, разглядев белые буфли Севы, засмеялась: - Ой, не могу! Подсобник по снегу на бал отправился!
– Тебе дело, очкастая!
– осадил ее Сева.
Мальчики шли молча. В последнее время отношения между ними совсем испортились. Сева добивался, чтобы Костя сказал «да», но Костя твердил «нет». Он не согласен, и делу конец! Он по глупости рассказал Севе о синем тумане и даже показал тамгу старого вогула Бахтиарова, но из этого вовсе не следует, что он хочет бросить завод и идти за золотом. Он надеялся, что Бабин все же поставит его учеником токаря, и, кажется, надеялся не напрасно. Старый мастер относился к нему хорошо, так как Костя работал старательно и быстро привык к заводу. Он уже знал, какие есть станки и для чего они, он каждую свободную минуту проводил возле станков, наблюдая с завистью, как его товарищи режут сталь, и… разве можно было сравнить токарный станок с промывочным ковшом или даже вашгердом!…
На углу в утренних сумерках замаячила фигурка в ватнике и большой теплой шапке с торчащими ушами.
– Здорово, деятели!
– сказала фигурка тоненько.
Сева ответил: «Здорово», а Костя промолчал. Он недолюбливал токаря из ремонтного цеха Кольку Глухих, с которым подружился Сева. Этот Колька был худенький, хорошенький, с румяным личиком и маленьким ртом бантиком. Суетливый, суматошливый, увлекающийся, он не нравился Косте. К заводской работе Колька, как и Сева, относился легко, считая, что это неинтересная чепуха и что настоящие дела можно свершить где угодно, только не в цехе. Пустой человек, хоть и токарь второго разряда… Но одного нельзя было отнять у Кольки - он интересно рассказывал, как живут дикие индейцы, как плавают по морям матросы и как охотятся за тиграми.
О его жизни было известно немногое: он жил с матерью и сестрами в собственном домике возле Земляного холма; его отец, гвардии капитан, воевал на фронте, и Колька им очень гордился.
Из кармана Колька вытащил книгу и вручил Севе–
– На. Это «Всадник без головы». Очень интересная. Первой страницы нет, но ты поймешь.
– Читал я «Всадника без головы». А где «Золотая лихорадка»?
– «Золотая лихорадка» у Ваньки Белобородова. Послезавтра отдаст… Ага, ты надел белые туфли! Думаешь, так тебе и выпишет Бабин ботинки!
– Выпишет! Цех должен спецобувь дать. А свои я починю и спрячу до похода в тайгу.
– Дельно, деятель, - одобрил его Колька.
Разговор возобновился, когда мальчики вышли на холм.
– Ну как, он согласен?
– обратился Колька к Севе.
– Ну как, согласен?
– спросил Сева у Кости.
Уходя от вопроса, который будто прилип к его спине, Костя ускорил шаг.
– Понравилось стружку таскать!
– насмешливо проговорил Сева.
– Меня за станок поставят, - возразил Костя.
– С завода самоволом уходить нельзя, - привел он еще одно соображение.