Малый дом в Оллингтоне. Том 2
Шрифт:
– Подумать только, что Джонни Имс гостит в гествикском поместье! – сказала Белл по дороге к дому.
– Почему же и не гостить, – сказала Лили. – Конечно, я бы не желала быть на его месте, потому что леди Джулия такая сварливая старуха.
– И что же это значит, что вашего дядю приглашают туда, в особенности для свидания с Джонни? – сказала мистрис Дейл. – Разумеется, тут есть какая-нибудь причина.
Нам всем известно, что тут была особенная причина и что сердце бедной Лили не обманулось в своем таинственном предчувствии. Имс вечером после обеда в гостинице Покинса виделся с графом и объяснил ему, что раньше субботы он не может выехать из Лондона, но зато останется в Гествике до среды.
– Очень хорошо, Джонни, – сказал граф своему молодому другу, держа в руке свечу, потому что отправлялся наверх переодеваться. – В таком случае я вот что скажу: я обдумал наше дело. Во вторник я приглашу Дейла к обеду, и если он приедет, то объяснюсь с ним сам. Он деловой человек и сразу поймет меня. Если же он не приедет, тогда вы должны отправиться в Оллингтон и увидеться с ним в тот же вторник утром, или я сам к нему съезжу, смотря по тому, что будет лучше. Теперь же прошу меня не задерживать, я уже и так опоздал.
Имс и не думал задерживать его, он сам торопился, довольный, что все устраивается для него удивительным образом. По приезде в Оллингтон он узнал, что сквайр принял предложение графа. Тут уже Джонни увидел, что отступление невозможно, да он вовсе и не думал отступать. Единственным и величайшим его желанием в жизни было называть Лили Дейл своею женой. Джонни только побаивался сквайра, он думал, что сквайр отвергнет его предложение и, еще, пожалуй, отнесется с пренебрежением, и что граф Де Гест осознает свою ошибку, когда услышит, что его подопечный получил отказ да еще с пренебрежением. Решено было, что граф за несколько минут до обеда пригласит сквайра в свой кабинет. Джонни чувствовал, что будет едва ли в состоянии удержаться на месте, когда два старика после совещания явятся в гостиную.
Леди Джулия обошлась с ним очень хорошо, не важничала перед ним, а напротив – старалась быть очень любезной. Брат рассказал ей всю историю, и она не менее его стремилась найти Лили другого мужа вместо этого чудовища Кросби.
– Ей еще очень повезло избавиться от него, – говорила леди Джулия своему брату. – Очень повезло.
Граф соглашался с этим, говоря, что, по его мнению, его любимец Джонни будет для нее отличным мужем. Леди Джулия сомневалась только насчет согласия Лили.
– Во всяком случае, Теодор, он пока ничего не должен говорить ей.
– Разумеется, – отвечал граф, – не должен говорить, по крайней мере, с месяц.
– А по-моему, чтобы вернее был успех, то месяцев шесть.
– Сохрани Боже! За это время ее подцепит кто-нибудь другой, – сказал граф.
В ответ на это леди Джулия только покачала головой.
Из церкви в день Рождества Джонни отправился к матери, там его приняли с большим почетом. Мистрис Имс дала ему множество наставлений относительно его поведения за столом графа, касаясь даже малейших подробностей насчет сапог и белья. Но Джонни начинал убеждаться в гествикском доме, что люди не так сильно различаются в своих привычках и образе жизни, как некоторые полагают. Правда, манеры леди Джулии были далеко не те же, что манеры мистрис Ропер, но она точно так же готовила и разливала чай, как его готовили и разливали в Буртон-Кресценте, и Джонни на другое же утро увидел, что может есть яйца всмятку без малейшего дрожания в руках, несмотря на то что на рюмке, куда вставлялось яйцо, красовалась графская коронка. Накануне Рождества, в церкви, сидя на графской скамье, он чувствовал себя не на своем месте. Казалось, что на него устремлены глаза всех прихожан, но в день Рождества он уже не испытывал этого неудобства, ему так спокойно было на мягкой подушке, что он во время проповеди чуть не заснул. А когда Джонни по выходе из
Наконец наступил вторник, а потом и час обеда, или, вернее, час, в который сквайр должен был явиться в гествикский дом. Имс, по условию со своим патроном, мог спуститься в гостиную не раньше, как по окончании свидания. Леди Джулии как участнице заговора предстояло принять сквайра, после чего лакей должен был пригласить его в кабинет графа. Надо было видеть и любоваться этими заговорщиками, когда между ними происходило совещание. Столько тут было и серьезного, и смешного.
– Ведь если он захочет, то сделается таким твёрдым, как старая дубина, – заметил граф, говоря о сквайре. – Нам нужно стараться, чтобы как-нибудь не погладить его против шерсти.
– Не знаю, что мне делать и говорить ему, когда я сойду вниз, – сказал Джонни.
– Только поздороваться и больше ничего, – ответила леди Джулия.
– Я его попотчую добрым портвейном, который смягчит его сердце, – добавил граф. – А потом и посмотрим, каков он будет вечером.
Джонни Имс задрожал, когда коляска сквайра подкатилась к гествикскому дому. Сквайр – в полном неведении о заговоре – был встречен леди Джулией, а минуты через две его пригласили в кабинет.
– С удовольствием, с удовольствием, – говорил сквайр, следуя за лакеем.
При входе сквайра граф стоял посредине кабинета, его круглое, румяное лицо лучилось радушием и весельем.
– Очень рад, что вы приехали, очень рад. Мне нужно с вами кое о чем поговорить.
Мистер Дейл, не будучи ни по настроению, ни по поведению так светел и радостен, как граф, пожал ему руку и слегка наклонил голову, показывая этим, что он готов слушать.
– Кажется, я сообщил вам, – продолжал граф, – что у меня в гостях молодой Джон Имс, – завтра он уезжает, в управлении без него не могут обойтись. Он славный малый, сколько могу судить, отличный молодой человек. Я его очень полюбил.
В ответ на это мистер Дейл сказал весьма немного. Он сел и в общих выражениях заявил о своем расположении ко всему семейству Имса.
– Вы знаете, Дейл, что я не мастер говорить и потому, чтобы не переливать из пустого в порожнее, обращаюсь прямо к делу. Разумеется, мы все слышали об этом негодяе Кросби и его поступке с вашей племянницей Лилианой.
– Это несомненно негодяй. Только чем меньше будем говорить об этом, тем лучше. Я бы не хотел, чтобы имя этой бедной девушки упоминалось вместе с именем этого подлеца.
– Но, любезный мой сосед, в настоящую минуту я должен упомянуть его. Бедняжка! Я хотел что-нибудь сделать для ее утешения и надеюсь, что сделаю. Знаете ли вы, что этот молодой человек был влюблен в нее еще до знакомства ее с Кросби?
– Как! Джон Имс!
– Да, Джон Имс. И право, я от души жалею, что он не овладел ее сердцем раньше этого мерзавца, которому вы позволяли гостить в своем доме.
– Что же делать, Де Гест, в этом я не виноват, – произнес сквайр.
– Нет, нет, нет! Так уж эти люди ведут себя в обществе, с одного взгляда не узнаешь их. Он был друг моего племянника, которого тоже винить нельзя. Жаль, очень жаль, что она с самого начала не знала чувств этого молодого человека.