Мама для детей босса
Шрифт:
– Оля, я до сих пор не поблагодарил вас, – шеф перестаёт улыбаться, смотрит на меня серьёзно, опять опускается рядом со мной, слегка поворачивает, рассматривая ссадину на спине.
– А давайте вы это сделаете, когда я буду одета? – вырывается у меня со стоном.
– Да, конечно, – произносит он медленно и проводит кончиками пальцев по ноющему плечу, заставляя кожу покрыться мурашками.
– Демьян Аркадьевич… – я почти шепчу и не знаю, что ещё сказать.
С одной стороны, мне нужно его остановить.
– Я помогу вам с душем…
– Что?! Нет!..
Не успеваю возразить, как мужчина встаёт, делает шаг в сторону душевой, поворачивает кран и на него сверху летят брызги.
– А, чёрт! Забыл переключить.
Он встряхивает головой, обдавая меня мелкими капельками. Вытянув из брюк рубашку, быстро расстёгивает пуговицы и скидывает влажную ткань.
Мама, роди меня обратно!
Захлопываю рот с такой силой, что зубы издают отчётливый стук. Смотрю на это зрелище, не отрываясь. А мне-то всегда казалось, что неконтролируемое слюноотделение при взгляде на некоторых особей противоположного пола – это сказки. Так, Оля, срочно включай мозги, пока они все в трусы не стекли!
– Демьян Аркадьевич, вы меня соблазнить пытаетесь? – выдавливаю из себя.
– Получается? – он кидает на меня хитрый взгляд.
– Нет, – качаю головой, изо всех сил затыкая внутренний голос, который орёт: «конечно, получается, ещё как!»
– Жаль, – наигранный вздох, затем мужчина сгоняет с лица улыбку. – Оля, ногу я вам сейчас разбинтую, и вы осторожно встанете вот сюда! – показывает на кафельный пол душевой.
– Н-нет, спасибо, – шепчу, облизнув губы.
– Что опять не так?
– Мне сказали не снимать повязку, – не могу отвести взгляда от его груди и ровных мышц пресса, – потому что у меня не получится её правильно наложить.
– Я знаю, как правильно накладывать повязку, и всё сделаю.
– Мне не нужно в душ, – мотаю головой.
– Что, совсем? – он опять улыбается.
– Да, совсем, – выпрямляю спину, забыв, что из одежды на мне только бельё.
Его взгляд упирается в мои ключицы, соскальзывает ниже и тоже останавливается на несколько секунд.
– Ну что ж, – голос у него слегка хрипит, – тогда я отнесу вас в вашу комнату.
– Хорошо, спасибо, – облегчённо вздыхаю, вот только…
Никто и не думает одеваться. Меня просто опять поднимают на руки, прижимая к обнажённой груди. Кожа к коже. Почему он такой горячий?
– У вас температура? – ляпаю первое, что лезет на язык, и замечаю весёлый взгляд.
– М-м, ну, может быть, я немного перегрелся.
Я вспыхиваю и с трудом подавляю желание закрыть лицо руками. К счастью, Костя возится в детской – просто удивительно, как ребёнок не застал нас в таком виде. Меня сгружают на кровать в моей комнате.
– Не вставайте сами! – строго говорит шеф. – Я пойду сменю одежду.
Ага,
Когда Кудинов возвращается, на мне уже надеты пижамные штаны и футболка.
– Оля, я же просил не вставать! Ну что мне вас, к постели привязывать?
Похоже, он понимает, что сказал, только спустя пару секунд. Возникшую между нами тишину можно резать ножом, такая она густая.
Мужчина, кашлянув, негромко говорит:
– Я закажу ужин, – и торопливо выходит из комнаты.
С трудом подавляю тяжёлый вздох. Нет, так не пойдёт. Надо срочно выстраивать дистанцию. Иначе всё это закончится очень-очень плохо… в первую очередь для меня!
Но как её выстраивать, когда о тебе так заботятся? Нам скоро привозят ужин, Демьян Аркадьевич относит меня на кухню, хотя я предлагаю принести мне тарелку в спальню. Такое ощущение, что он просто получает удовольствие, таская меня взад-вперёд! Затем ультимативным тоном требует, чтобы я отдыхала, а Костю он уложит сам.
И в результате мне остаётся сидеть в постели, кусая губы и прислушиваясь к мужскому голосу, доносящемуся из детской – он читает сыну книгу на ночь.
Задумавшись, не замечаю, как наступает тишина, а потом шеф заглядывает ко мне в комнату.
– Костя заснул, – говорит негромко.
Почему мне слышится подтекст в его словах?
– Хорошо, – отвечаю так же тихо.
Мужчина, поколебавшись, проходит внутрь, садится на диван, стоящий напротив кровати.
– Я обещал вам рассказать…
– Не надо, – прошу его тихо.
Я всё-таки решаюсь поговорить с ним, и делать это надо прямо сейчас – иначе потом будет хуже и тяжелее.
– Не надо, – повторяю, откашлявшись. – Мне не нужно знать. Демьян Аркадьевич, я считаю, что отношения между нами перешли недопустимую границу.
Заставляю себя смотреть прямо на него, и мне неожиданно становится больно – я вижу, как неуловимо меняется и становится холоднее выражение его лица. Всё происходит буквально на глазах – он моментально отстраняется и замыкается в себе.
– Вот как?
– Да, – киваю, пытаясь сохранить уверенность в голосе. – Вы мой работодатель. Я няня вашего сына. Мы не должны больше... Нам не стоит обсуждать личные темы, не касающиеся ребёнка.
– Я вас понял, – он резко встаёт.
– Подождите, у меня есть вопрос, который имеет отношение к Косте.
Мужчина смотрит на меня с каменным лицом.
– Что случилось с матерью мальчика? – спрашиваю его.
– Вас это не касается, – он высокомерно изгибает бровь.
– Вы в курсе, что ребёнку снятся кошмары? – спрашиваю его.
– Это происходит со всеми детьми время от времени, – отвечает равнодушно.
– Но не все дети лежат при этом молча, – возражаю упрямо. – Большинство идёт к родителям.