Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
Время пролетает в веселье и праздной кутерьме, и когда от всей этой суматохи устает не только девчушка, но и мы, взрослые, то, не сговариваясь заваливаемся в ближайшее кафе и заказываем какой-то безумно простецкий обед.
— Ты подкинешь меня до моего дома? — решаюсь прояснить хотя бы чуть-чуть дальнейшие наши планы.
Фани, съев суп с фрикадельками и запив его компотом, убегает в небольшую игровую комнату, и мы за столом остаемся вдвоем. Самое время для разговора.
— Поговорим? — предлагает он так вкрадчиво, словно обдумывает ситуацию и подбирает правильные слова.
— Поговорим, — соглашаюсь, отпивая молочный коктейль из высокого
— Я не хочу, чтобы ты уходила от нас! — вот так, прямо в лоб, без намека и без утайки, выдает Игнат свои намерения.
Он не давит, не требует. Он дает мне право выбора, всем своим видом давая понять: решение только за мной.
— Ты же понимаешь, что это, по крайней мере, странно и как-то… неправильно, что ли? Но…
— А у нас свои правила, — пожимает он плечами. — И кому какая разница, какие они, если нас все устраивает? Ведь так? — В его голосе звучит затаенная надежда, да и взгляд такой проникновенный, что у меня перехватывает дыхание. — Да, мы знакомы только сутки, — продолжает Игнат, протягивает руки и накрывает мои ладони, все так же обхватывающие бокал с молочным коктейлем, своими ладонями.
Тепло и нежность его прикосновений разгоняют по телу предательскую дрожь. Дыхание сбивается, и я теряюсь в этом буйстве чувственных эмоций. Смотрю на сплетение наших рук и не могу утихомирить колотящееся в груди сердце. Мне страшно. Мне безумно страшно вновь получить надежду на маленькое женское счастье. А если я не удержу его за хвост, а если оно опять…
Боже, нет! Нет! Нет!
Я не буду об этом думать. Нельзя!
— Ма-ри-ша… — медленно выдыхает он по слогам, будто пробует мое имя на вкус. Он произносит его так ласково, так чувственно и осторожно, подается вперед и нависает над столом. Наши лица так близко, что я могу разглядеть вкрапления золотых искорок в карей радужке его глаз. Я чувствую, как его чуть сбившееся дыхание касается моих губ, машинально провожу по ним языком, точно слизываю невесомое дуновение желания. Голова идет кругом, а я хватаю большими глотками ставший таким недоступным воздух. Зависаю в моментально окутывающем нас коконе тишины и слышу только биение встрепенувшихся сердец. Наших сердец.
— Не бросай нас, Мариша, — еле слышно, почти одними губами словно умоляет меня этот уверенный в себе мужчина. — Не бросай Фани. — Контрольный выстрел, и во мне просто взрывается петарда, разнося в клочья бетонную стену цитадели одиночества и страха.
— Хорошо. — Я не понимаю, произношу ли это вслух или просто кричу мысленно, поэтому повторяю еще раз. — Хорошо. — И даже киваю, чтобы он уже наверняка понял мой ответ.
— Тогда, — выдыхает он, — поехали домой.
Сглатываю ком смятения, царапающий горло, и лишь киваю в ответ. Так и сижу на стуле, не двигаясь с места. Я даже не в силах отвести взгляд от его завораживающих глаз, от того чувственного урагана, бушующего в их глубине и затягивающего меня в неизведанные глубины.
Что там за гранью новых для меня отношений? Что ждет нас дальше? Этого не знает никто, и даже мы. Но я вдруг понимаю, что мне не страшно. Да, абсолютно не страшно попробовать все заново с ним, с этим мужчиной.
— Поехали, — рискую и, чуть подавшись вперед, почти касаюсь губами его губ. Замираю. Прислушиваясь к новым ощущениям, расплывающимся по телу горячими волнами.
Раз… Два… Три…
— Мамочка! — Взволнованный голосок Фани возвращает нас в шумную реальность. — Мамочка! — Девчушка подбегает к столу раскрасневшаяся, запыхавшаяся и протягивает мне большую карамельку на палочке. —
Столько радости и восторга в ее азартных глазищах, столько счастья, что я невольно заражаюсь им, наклоняюсь к малышке, целую в румяные щечки и ласково шепчу:
— Ты же моя умница!
А в груди просто пожар распаляется, и от слез щиплется в носу и уголках глаз. Прикусываю губу, чтобы не всхлипнуть, обнимая ладонями её умильную мордашку и соприкасаясь с нею лбами.
ГЛАВА 15
ИГНАТ
Смотреть на то, как веселятся мои девочки — одно удовольствие. А принимать участие во всей этой кутерьме — безумное счастье. Я отдыхаю душой, наслаждаюсь жизнью и не хочу, чертовски сильно не хочу терять то чувство уютного благодушия, что окутывает нашу маленькую компанию с той самой минуты, как из дуэта мы превратились в трио. Сутки, всего лишь сутки, а ощущение такое, будто знакомы целую вечность.
Я с бывшей никогда не испытывал такого единения во вкусах, пристрастиях и каких-то незначительных мелочах, как с Мариной. Мы, кажется, буквально с полувзгляда, с полуслова или еле уловимого вздоха понимаем друг друга. В кафе единодушно заказываем похожие блюда, а после без зазрения совести ныряем вилками в соседские тарелки. В разговоре находим общие темы, и даже когда вдруг спорим на какую-то тему, то с шутками и вовсе без обид.
Но что больше всего меня поражает, так это то, с какой чуткостью и словно на одной волне Марина чувствует Фани. Невероятно, но факт! Она словно на каком-то ментальном уровне реагирует на малышку, будто знает ее с рождения, будто она и есть ее мать, а не та, что выносила и родила.
— Ты подкинешь меня до моего дома? — звучит как гром среди ясного неба, застилая грозовыми тучами беззаботную атмосферу уютного общения.
Проводив взглядом дочь, умчавшуюся играть в детский уголок, я пристально смотрю на сидящую напротив меня женщину, немного смущенную, немного уставшую, но безумно красивую и желанную.
Домой? Отпустить? Нет, я этого не хочу. Хотя прекрасно понимаю, что у каждого из нас есть своя жизнь, та, что была до встречи и к которой нам надо возвращаться, по крайней мере, с завтрашнего утра. Но корректировки же допустимы, и я намерен их внести.
Смотрю в ее большие зеленые глаза, чистые, чуть грустные, слегка растерянные и слова сами складываются в словосочетания, рождая убедительные предложения. Толика неуверенности все же остается в Маринином согласии, и тем приятнее будет доказывать ее каждый час, день, неделю — сколько понадобится времени, — что наши поступки правильные.
— Папочка… — Фани смущенно смотрит на меня. — Я тебе тоже карамельку выиграю, — обещает она, уже успев отдать Марине большой леденец на палочке.
— Обязательно выиграешь! — поддерживаю ее улыбкой и поднимаюсь из-за стола. — Потом, — ловлю ее за руку, обрывая повторный побег в игровую. — А сейчас нам уже пора домой.
Фани чуть хмурит бровки и переводит взгляд на Марину, словно молча спрашивает: «Точно, пора?» Получает утвердительный кивок, немного расстроенно вздыхает и, забрав у меня свою шапку, криво-косо нахлобучивает ее на голову.
— Фани, — ласково обращается к малышке Мариша, — иди ко мне. — Она раскрывает объятия, а дочка с размаху врезается в них, утыкаясь носиком в район живота. — Уже поздно, завтра в садик и на работу, а нам еще елке место найти надо, — находит она нужные доводы.
— А сказку почитаешь? — тут же интересуется Фани.