Мама для малышки, или Надежда в подарок

Фокс Нана

— Спасибо дорогая! Я, как подъеду, отзвонюсь.

Бросаю замолкший телефон на соседнее сиденье и аккуратно выруливаю с парковки. Выехав со двора, плавно вклиниваюсь в шумный поток машин и, по привычке слушая одну и туже радиостанцию, втягиваюсь в утреннюю суету очередного буднего дня. Вот только приятное послевкусие от прошедших выходных ванильным облаком окутывает меня, внося что-то новое в размеренный уклад моей жизни. На душе необъяснимый покой и умиротворение, а еще желание совершить какое-нибудь безумство, вроде переезда

к едва знакомой, но ставшей такой родной парочке.

Хотя о чем это я? Я ведь и так почти переехала и ничуть, вот совсем ни капельки не сожалею. Вчерашний вечер, проведенный перед телевизором за просмотром фильма, который Игнату абсолютно не был интересен, добавил весомый аргумент в копилку правильного выбора. С ним так спокойно, надежно и очень интересно гулять, разговаривать, просто рядом сидеть. Я никогда еще не чувствовала себя настолько нужной, важной и… желанной.

И пусть мне немного страшно от скорости, с которой все вокруг вдруг завертелось, я не сойду с этой карусели. По крайней мере, не сейчас.

Останавливаю свою «жучку» на парковке Дворца творчества и тут же звоню сестре.

— Я уже в кофейне, — отвечает она, и я незамедлительно спешу туда же.

В небольшом кафе по-утреннему многолюдно. Василиску я замечаю с порога, она сидит за столиком в дальнем углу зала и медленно помешивает чайной ложечкой в чашке наверняка крепкий кофе без сливок, но с одним кусочком сахара. Быстро преодолеваю разделяющее нас пространство, расстёгивая по пути шубку. Сбрасывая меховую вещь на спинку стула, как только оказываюсь рядом с занятым сестрою столиком.

— Привет еще раз! — улыбаюсь ей.

— Привет! — дружелюбно кивает она. — Заказала тебе твой любимый «латте», — указывает на высокий стакан с аппетитной пенкой.

— Спасибо! — Обнимаю ладонями стеклянную емкость, словно грея продрогшие пальцы. — Лис, — начинаю я, вдруг теряя уверенность в том, что получу требуемое, — мне нужен до вечера детский костюм феи, — на одном дыхании выкладываю ей цель своего визита и тут же делаю большой глоток кофейно-молочного напитка.

— Зачем? — с любопытным прищуром интересуется сестра. — Постой… — Я вижу, как в ее глазах загораются искры озарения. — А не на девочку ли лет пяти тебе нужен наряд?

Молчу, позволяя Лискиной непостижимой логике сделать свои выводы.

— То есть той самой малышке, что в субботу назвала тебя мамой и увела к своему папе? — продолжает она, а я что-то уже начинаю сомневаться в удачности идеи связаться с сестрой.

— Лис, — включаю строгость, — да или нет?

Она подается вперед, складывает руки на столешнице и пристально смотрит на меня. В ее молчании кроется ураган невысказанного непонимания и неодобрения.

— Марин, тебе это зачем?

— Так ты же сама поддержала, не так ли? — напоминаю я ей ее же одобрительный кивок в ту самую роковую минуту, перевернувшую мою жизнь.

— Да! Но я не думала, что ты… — Она запинается, словно

тормозит себя, обрывая грубые высказывания. — Марин…

— Лис, — не даю ей продолжить, — я сейчас не спрашивала совета, я просто попросила у тебя на один день наряд феи для маленькой девочки. Можешь одолжить? Нет? Тогда — спасибо за встречу; кофе я оплачу, и я пошла. Мне еще по магазинам надо пробежаться. Не подскажешь, где найти карнавальный костюм? — запальчиво так тараторю, выплёвывая обиду. Лиска все реже меня понимает, все больше что-то хочет получить. Взять хотя бы заботу о псе.

— Хочешь, я возьму к себе Барона на все новогодние праздники и потом буду забирать его? — Я иду ва-банк, мне, и правда, некогда сейчас штурмовать магазины, а видеть разочарование в детских глазах мне не хочется до боли в сердце.

На миг над нашим столиком повисает напряженная тишина. Мы пристально смотрим друг на друга, словно играем в «гляделки», как в детстве. Тогда она всегда первой сдавалась, а сейчас?

Раз… Два… Три…

Секунды убегают безвозвратно. Делаю вдох, не сводя взгляда, но желание плюнуть и больше никогда-никогда ни о чем ее не просить с каждым вздохом все увереннее и увереннее оккупирует сознание.

— Во сколько праздник? — сдается она, а я мысленно ликую, но ставлю себе пометку свести к минимуму общение с Василисой по вопросу моей личной жизни.

— В четыре, — выдыхаю напряжение и запиваю его остатками остывшей сладкой жижи.

— Окей, — кивает она, — к двум подготовлю. Но, Марин…

— Спасибо, — перебиваю ее, — об остальном я говорить не желаю, — ставлю точку и поднимаюсь из-за стола.

Достаю из кошелька купюру достаточного номинала, чтобы оплатить не только порцию кофе, кладу ее на стол и с улыбкой на лице прощаюсь с сестрой.

Легкая дрожь в пальцах мешает застегнуть крючки на шубке, и я выбегаю на улицу взволнованной и всклокоченной, только и успеваю шапку натянуть. Холодный ветер резким порывом распахивает не застёгнутые полы, и я, чертыхаясь, запахиваю их и бегу до машины. Уже в салоне, переведя дух, привожу себя в порядок. Сижу, вцепившись в руль побелевшими пальцами, и ментально медитирую.

Никогда еще так сильно Лиска не выбивала меня из колеи, и уж тем более никогда мне так яро не хотелось послать ее «прогуляться».

Вдох — выдох…

Переживу…

Главное — малышка будет сегодня в желанном костюме, а ее довольная улыбка стоит того, чтобы перетерпеть плохо скрываемое непонимание и даже в чем-то негативное недоумение, казалось бы, близкого мне человека. Удивляюсь, как сестра сдержалась и не предложила мне сходить к мозгоправу?

Иронично улыбаюсь, завожу двигатель и выруливаю на трассу.

У меня на сегодня запланировано слишком много дел, и надо бы с большинством из них расквитаться до обеда, так что времени рассиживаться и анализировать чьи-то поступки нет, от слова «абсолютно».