Мама для трех лисят

Самсонова Наталья

Обе девушки из покоев вымелись одновременно.

— Не подерутся, — вздохнул повеселевший Морис.

— А жаль. Тави противная, не отлипает от курицы, что постоянно приносила отцу свечи по вечерам, — скривилась Альбирея.

— Только я понять не могу, зачем она тащила одинокий огарок в блюдце, если папа маг? И даже если и так, то почему одну полусгоревшую свечу, а не канделябр? — Морис потер кончик носа и вздохнул, — сложно это все.

Я открыла рот и тут же закрыла. Ну и как объяснить лисяткам, что «принести вечером свечу» это эдакий эвфемизм?

— В

кровать она хотела, — буркнула Аль, — что ты как маленький.

— Так это понятно, — возмутился Морис, — а свечу-то зачем?!

— Так чтобы причина для прихода была, — еще пуще рассердилась лисичка.

На что Морис возопил:

— Так причина-то дурацкая!

— Стоп, — я положила дискуссии конец. — Причина дурацкая, да. Но! Это освященная столетиями человеческая традиция. Когда мужчина просит женщину принести вечером свечу, он приглашает ее в свою постель. Но не рановато ли вам это знать?!

— Но мы и так знаем, — успокоил меня Морис, — а теперь еще и понимаем, зачем нужна свеча.

— Давайте пить чай, — вздохнула я.

— А ты прядку специально оставила? — Аль подергала себя за тоненький локон.

— Да, но сначала чай.

Горка теплых булочек исчезла, будто ее и не было — двуликие едят не мало, а уж растущие двуликие и вовсе аппетитом сравнятся с драконом. Тем более, если перед этим сильно понервничали.

— Садись, — я обдала руки очищающим заклятьем и вытащила из складок юбки плоскую коробочку, — здесь все мои бусины. Выбери ту, которая тебе нравится.

Я не была уверена, что лисичка выберет хоть что-то, но…

— Ой, какая прелесть, — выдохнула Аль. — Вот эту, зеленую.

— Хорошо.

Призвав крохотную чешуйку амулета, я объяснила детям для чего нужны амулеты.

— Хотелось бы, чтобы они не пригодились, — добавила я и утопила амулет в бусине. — И я не придумала, что делать с тобой, Морис. Может, выберешь себе бусину и повесим на шнурок на шею?

— Да, — кивнул лисенок, — мне очень хочется, чтобы ты подарила мне бусину. Я чувствую, что ты носила их долго и любила. Я хочу вот эту, черную. А амулет… Дай, пожалуйста.

Лисенок принял из моих рук чешуйку амулета, а после… К стыду своему, остановить его не удалось — Морис кончиком заострившегося коготка взрезал кожу на ладони и, вложив туда амулет, припечатал рану исцеляющим заклятьем:

— Так надежней.

Я, вздрогнув, дотронулась до своего шрамика, оставшегося от родинки:

— Это ведь так больно. И так долго заживает.

— И почему я не додумалась? — вздохнула Аль. — Ну и ладно.

Гордый собой Морис подхватил черную бусинку и спрятал в кармашке рубашки.

— Навестим папу? — предложил Морис.

— У меня письма, — я кивнула на ящик, — скоро придет Искра и мы займемся делами. Развлекайтесь, малышарики.

Лисята зафыркали, заворчали, а после, не сговариваясь, подскочили ко мне и стиснули в крепких объятиях. В ту же секунду вокруг нас заметались все иллюзии!

— Куда они у вас прячутся? — удивилась я, и кивнула на свою бабочку, — она все время где-то наверху.

— Чаще всего она у тебя на

макушке, — хихикнула Аль, — как диковинная заколка. А мои просто становятся невидимыми — я их научила, чтобы экономить магию. Мне почему-то кажется, что если они пропадут, это все равно будет маленькая смерть.

А Морис, смущенный обнимашками, добавил:

— Я намекнул отцу, что тебе необходима брошь в таком стиле.

— Морис…

— Ты хорошая, тебя нужно баловать, — серьезно сказал лисенок, и, дернув второй парой ушек, добавил, — идем, Аль. Секретарь Лоренталь у дверей.

В ту же секунду раздался стук в дверь.

— Встретимся за поздним завтраком, — улыбнулась Альбирея.

Лисята выскочили за дверь, а я осталась в компании вошедшей Искры, на щеках которой горели яркие красные пятна.

— Что-то случилось? — нахмурилась я.

— Встретила Ирму, — хмыкнула Искра, — не стоит меня жалеть, миледи, я победила.

— Дошло до драки? — неприятно поразилась я.

На что Искра рассмеялась:

— Нет, миледи, как бы я посмела? В домах двуликих рукоприкладство награждается мгновенным расчетом. Нет, я победила ее словами.

Говоря все это, Искра открывала ящик и раскладывала письма на конторке.

— Как правило, секретарь пишет вежливый ответ, а леди лишь оставляет свой росчерк, показывая, что письмо было прочитано.

— Надо же, как все интересно поставлено, — протянула я, пытаясь выглядеть удивленной.

Меня ведь всему этому учили. Дочь герцога, возможная невеста наследного принца, Пылающая, студентка — все мое время занимала учеба, а на себя… На себя не оставалось ничего.

Следующий час мы посвятили вскрытию и прочтению писем. Писали арендаторы с земель рода Мор, старосты селений и главы магических семей, проживающих под крылом Кайрнеха. Последним я отвечала лично от первого до последнего слова. Они могут быть очень гордыми, эти маленькие магические семьи. Всего в общей сложности пришло около полусотни посланий.

— Теперь я подпишу конверты и отправлю, — улыбнулась Искра.

— Каждый конверт я закрою своей печатью, — мягко сказала я, — не хотелось бы, чтобы произошел какой-нибудь конфуз. Будет неприятно, если вложения перепутаются.

— Я бы никогда…

— Ты — нет, — согласилась я. — Но в доме сейчас есть гостья, и если можно избежать некой опасности… Я предпочту потратить время и магию, чем потом мучительно жалеть о своей лености.

Моя печать была в документах, в том тубусе, что передал лорд Айервилль. Дядюшка. И я в очередной раз ею залюбовалась — цветочные очертания, и вычурная буковка "А". И пусть остальные гадают, что это значит: "Антер", "Альхена" или "Айервилль"? Раньше у меня была совершенно другая печать, где был четко изображен герб герцогства, и совершенно нечетко трехзначный номер. Мой порядковый номер. Я была шестьсот тридцать седьмым потомком основателя рода Терн. Теперь этот номер перечеркнут черной полосой, а прямо под ним светится зеленым шестьсот тридцать восьмой номер. Номер, за которым прячется тщательно спланированная жизнь маленькой Пылающей.