Мама мыла раму
Шрифт:
— Тебя выгоняют из института? — по-прежнему глядя на экран, спросила Лена.
Максим усмехнулся.
— Денег нужно? — опять спросила Лена.
Максим не ответил.
— А что тогда? — Лена мельком взглянула на сына.
— Я женюсь… — четко выговорил Максим.
Лена на секунду замерла, а потом всем корпусом повернулась к сыну.
— На ком?
— На Дашке…
У Лены потемнело в глазах.
— Так это… — выдавила она, плохо соображая и закончила: — Это почему?
— Ее родители сказали:
— Вот и пусть делает! — закричала Лена.
— Нет, — твердо возразил Максим, — потому что…
— Это грех? — перебила Лена. — Так не твой!
— Не потому, — мотнул головой Максим, — а потому что тогда она за меня не выйдет…
— И прекрасно! — опять крикнула Лена.
Максим промолчал.
— А как же твоя музыка? — не унималась Лена.
— А разве не ты говорила, что «и любовь — мелодия»?
— Не я! — Лена резко встала.
— А кто? — нахмурился Максим.
— Пушкин! — Лена прошлась по комнате.
— Это все равно, — спокойно сказал Максим.
Лена остановилась напротив сына.
— Но она тебя не любит! — и, как бы желая сделать ему еще больнее, добавила: — Точнее, любит, но не тебя.
— А кого? — хмуро спросил Максим.
Лена сглотнула.
— Это неважно!
— Вот именно! — Максим встал и направился к двери.
— Но она ведь даже не красивая! — в отчаянии крикнула Лена.
Максим остановился.
— А что по-твоему красота? Девяносто-шестьдесят-девяносто? — и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.
— Почему «ужасно»? — спросил Степан.
— Потому! — огрызнулась Лена.
— Это не ответ, — спокойно сказал Степан.
— Понимаешь, — Лена хрустнула пальцами, — она живет не ближним, а «дальними морями» и «небом в алмазах»…
— А разве не ты научила ее любить дальнее? — сощурился Степан.
— Не я! — закричала Лена.
— А кто — Пушкин? — подначил Степан.
— Не знаю! — опять закричала Лена. — Я как раз считаю, что любить нужно ближнего!
— Да ну? — делано удивился Степан. — Это почему?
— Потому что он мой сын! — отрезала Лена.
— А-а… — усмехнулся Степан. — Но он-то ее любит.
— А она любит меня! — в отчаянии крикнула Лена.
— Это неважно… — Степан взял сигарету.
— То есть как это «неважно»? — застыла Лена. — А что важно?
— Что? — Степан помял сигарету в пальцах. — Что он любит ее, она тебя, ты… — Степан сломал сигарету, — своего любовника.
Лена вздрогнула и выпалила:
— А он — тебя!
— Вот видишь, — не моргнув глазом продолжал Степан. — А я — тебя… — И добавил: — Как в той песне:
Еще была солистка Леночка, Она была влюблена в ударника, Ударнику нравилась Оля, АЛена прошла по трапу и ступила на палубу.
— Вот уж не думала, что ты действительно приплывешь на корабле…
— Почему? — пожал плечами Андрей. — Это не трудней, чем приехать на автомобиле: нужно только взять разрешение Мосводоканала… — и добавил: — А может, и проще: пробок нет.
Лена прошлась по палубе.
— А здесь есть кухня?
Андрей кивнул.
— А душ?
Андрей снова кивнул.
— Покажешь? — повернулась к нему Лена.
— Лучше я покажу тебе кровать, — обнял ее Андрей и вдруг спросил: — А где твои вещи?
— Понимаешь… — подняла на него глаза Лена, — в сентябре у Максима с Дашкой свадьба…
Андрей закурил.
— А в октябре, — продолжала Лена, — у нас со Степаном. — Фарфоровая.
— Ты хочешь сказать, — Андрей затянулся и выпустил дым, — что ты другому отдана, хоть ты ему и неверна?
— Хорошо, что ты любишь стихи… — Лена опустила глаза и добавила: — А в ноябре вторая четверть: я взяла новых детей.
Андрей стряхнул пепел.
— А в декабре у Дашки роды… — не поднимая глаз, сказала Лена.
— Старая песня, — усмехнулся Андрей и продекламировал:
Учитель пения имел роман с географичкой, Он даже хотел развестись, но что-то его держало, Возможно, трое детей, а может, директор школы, Ведь тот любил учителя пения…Андрей сделал несколько затяжек и закончил:
Вот такая вот музыка, Такая, блин, вечная молодость…— Степан говорит, что это про нас, — тихо сказала Лена.
— Твой муж, как всегда, прав… — Андрей бросил окурок за борт.
— И ты прав… — еще тише сказал Лена.
— Да ну? — хохотнул Андрей.
— Красота — это действительно не молодость… — задумчиво проговорила Лена. — Я ведь отказалась писать ту статью.
— Какую статью? — не понял Андрей.
— Ну… про отмену старости…
— А-а… — вспомнил Андрей и усмехнулся: — Почему? Ты, помнится, так горела этой идеей.
— Потому что молодость — это не долголетие, — твердо сказала Лена.
— А что?
— Не знаю… — посмотрела куда-то сквозь Андрея Лена. — Может быть, музыка…
Золотая рыбка
— Юля, нам нужно поговорить, — сказал Игорь, входя в комнату.
Юля подняла глаза от книги.
— Так говорила Ахматова…